Последние отзывы

  36  

На следующее утро, ровно в половине пятого, ее разбудил звонок будильника. Трейси, полусонная, поплелась в ванну, на ходу снимая свитер Мэтта. Она на мгновение прижала его к щеке, прежде чем повесить его. Когда теплые струи стали ударять по ее телу, она вновь ощутила свою грудь, вновь всплыли чувства, испытанные вчера вечером.

Мэтт, Мэтью Рамсей — сильный и бесконечно нежный. Чарующая улыбка, глубокие проницательные голубые глаза, тайны его души — все это неразрывные части этого удивительного человека. Мэтт, вошедший в ее жизнь, изменил ее навсегда. Только он, Мэтью Кендал Рамсей, мог удовлетворить ее душу и тело, заполнить пустоту ее сердца. Она любила его, не размышляя, за что и почему.

Трейси оделась в джинсы, простенькую блузку, разрисованную цветными узорами, сапоги. Потом она привела в порядок постель и вернулась в ванну, чтобы повесить полотенце.

Свитер Мэтта! Что она будет делать с ним? Она не могла оставить его лежать здесь, чтобы увидела Элси. Спрятав его под подушку, она поспешила на кухню. Мэтт был уже там. Он стоял перед плитой, и она на мгновение замерла в дверях, любуясь им.

— Доброе утро, — тихо сказала она, встав рядом.

Он ничего не ответил, только повернулся и крепко прижал к себе, целуя так крепко и так долго, что ноги у нее подкосились.

— Я вас не побеспокою? — сказала Элси, прошмыгнув мимо них в халате и тапочках.

— Я тебе этого просто не дам сделать, — улыбнулся Мэтт, прикасаясь губами к шее Трейси.

— Мэтт, ради всего святого, — прошипела Трейси, пытаясь выскользнуть из его объятий.

— Ты удивительна на вкус, а пахнешь еще чудеснее, — прошептал Мэтт.

— Мэтт, успокойся, здесь же Элси.

— Я вижу, что это она. Она здесь с тех пор, как мне исполнилось четыре года, — сказал Мэтт, продолжая исследовать губами ее шею.

— Ты не можешь прекратить это? — прошептала Трейси, чувствуя, как румянец заливает ее щеки. Причиной этого несчастья был Мэтт, потому что Трейси не могла скрыть своего возбуждения.

— Прекращу только потому, что яйца горят на сковородке, — он улыбнулся ей и пошел к плите. — Эй, Элси, а ты что здесь делаешь в такую рань?

— Я всегда соображаю чуть раньше, чем ты, Мэтью Кендал. Ты всегда принимаешь душ утром, поэтому твой бинт или намок, или ты его вообще снял. Подойди-ка к моему столу.

— Ты что, собираешься меня опять бинтовать? — негодующе закричал Мэтт.

— Ты разбудишь своими воплями отца. Я тебя сейчас свяжу. Иди сюда. Немедленно. Садись! — рыкнула на него Элси. — А ты, Трейси, посмотри за яйцами.

— Хорошо, мадам, — сказала Трейси, спеша занять позицию у плиты.

Мэтт заковылял через комнату, на ходу терзая застежки запонок на рубашке. Элси ткнула ему пальцем в грудь, тем самым усаживая на стул, и приказала сидеть тихо и не вертеться.

— Ну вот, видели? Я же говорила, никакого бинта нет и в помине. Боже Правый, да у тебя вместо мозгов овсяная каша-размазня!

— Овсянка-размазня. Никогда не употребляла этого выражения. А что, звучит неплохо, — подметила Трейси.

— Смотри-ка лучше за яйцами! — зарычал Мэтт.

Трейси посмотрела на него, скосив глаза и высунув язык, чем страшно развеселила Мэтта.

— Черт бы их всех побрал!

— Элси, пожалуйста, не ругайся на кухне. От твоих ругательств свернется молоко.

— Что случилось, Элси? — спросила Трейси, раскладывая яичницу по тарелкам.

— Рана Мэтта загноилась. Посмотри-ка на это!

— Но ведь кодекс ковбоя гласит, что…

— Мэтт, заткнись, — закричала Трейси. — Элси, этого просто не может быть!

— Я положу еще немного мази, забинтую свежим бинтом, а вечером посмотрю, что из этого получится. Что ты сегодня будешь делать, Мэтт?

— Чинить изгороди на загонах.

— Я и не надеялась, что ты возьмешь выходной.

— Конечно, не возьму.

— Поступай, как знаешь, — сказала Элси. — Прошлым вечером перед обедом рана уже затягивалась потихоньку. А сегодня она опять открылась.

— Я… ну, короче, делал кое-какие упражнения вечером, — сказал Мэтт, подмигивая Трейси, которая залилась краской и уставилась на свои ноги.

Через несколько минут с раной было покончено, и Элси убрала свои медицинские инструменты.

— Можешь заниматься тем, на чем я тебя прервала, — захихикала она. — Эта сцена мне понравилась больше, чем другая, в саду.

— Какого черта она все время вспоминает сад? — спросил Мэтт, закладывая куски хлеба в тостер.

  36