Глава 2

Глаза Трейси расширились от удивления, когда Мэтт остановился у большого дерева примерно футах в тридцати от дома и расстегнул застежку на рубашке. Вытащив из-за пояса джинсов, он сбросил рубаху на землю. Густая поросль вьющихся черных волос покрывала его грудь и сужалась только у пояса брюк.

Рука Трейси медленно поднялась и повисла в воздухе, она посмотрела на нее с ужасом и поняла, что она совершает воображаемое путешествие по груди и плечам Мэтта. Схватив сумасшедшую руку другой, она крепко сжала их и положила на колени.

Когда шляпа Мэтта последовала за рубашкой, Трейси поняла, что ей пора убираться с веранды. Мужчина, вероятно, собирался совершить сеанс стриптиза, но не подозревал, что за ним следят зрители. «Ну, иди же!» — приказала она себе и осталась сидеть, словно завороженная, в шезлонге, а глаза ее неотрывно следили за Мэттом. Его рука пошарила в траве за деревом и вдруг вынырнула из нее с длинным шлангом, из которого текла кристально чистая вода. Он нагнулся и тщательно сполоснул голову и верхнюю часть туловища этой водой. Трейси тихо рассмеялась от собственной глупости; она вообразила, что он разденется донага прямо здесь, во дворе.

Солнечный луч скользил по голове Мэтта и по его спине. Когда он двигался, мышцы на спине начинали перекатываться, вздуваясь под кожей. Трейси вдруг стало неудобно в шезлонге, в нижней части живота и во всем ее теле вдруг образовалась какая-то тяжесть, а сердце ее стало отбивать быстрый ритм. Она не была наивным ребенком и хорошо понимала, что означали все эти ощущения. Это было желание близости, ответ ее тела на вызов, заключенный в прекрасном мужском теле.

Но на расстоянии тридцати футов он так действовал на нее! От одного его внешнего вида у нее поднималась температура. Смешно! Нет, хуже того, это действительно напоминало болезнь. Но тогда почему же она продолжала смотреть на Мэтта, как он стряхивал воду с волос, теперь напоминая ей мокрую собачонку, как он выключал шланг и поднимал с земли свою рубашку и шляпу?

Ладони Трейси прошлись по ее лбу, потом по щекам, чтобы удостовериться, что румянец спал. Боже, ее лицо все еще горело, и в приступе паники и почти отчаяния она облокотилась на спинку шезлонга и закрыла глаза, делая вид, что спит. Она слышала, как Мэтт приблизился к ней, раздался скрип открывающейся двери.

— Вы тоже можете попробовать это, — сказал Мэтт.

Трейси открыла один глаз и уставилась на высокую фигуру, стоявшую рядом с ней.

— Что вы сказали? — спросила она, зевая, как будто только что пробудившись ото сна.

— Можете сполоснуться под шлангом, если хотите, — сказал он. — На деле это не менее приятно, чем смотреть на это со стороны.

— Что вы хотите этим сказать? — удивилась Трейси, выпрямляясь в шезлонге.

— Хорошо, Тейт, как хотите, — сказал он, проходя на кухню. Его гортанный смех долго еще продолжал звучать в ее ушах после того, как он ушел.

Мэтт знал, что она на веранде! Гнусный негодяй показывал свое шоу, хорошо зная, что она подсматривала за ним. Какой эгоистичный мерзавец! А может, он испытывал извращенное удовольствие от того, что проделывал перед ней? А еще он смеялся над ней! Звук этот, низкий и гудящий, явно соответствовал человеку, его издающему, а тембр и окраска вызывали странные ощущения в позвоночнике.

Трейси решила, что ей нужно взять себя в руки. Это же просто безумие, всегда мужчины были от нее без ума, но никак не наоборот. Что с ней случилось? Это адская жара так подействовала на нее, или действительно с ней вообще не все было в порядке?

Трейси снова пощупала лоб, желая проверить, нет ли у нее солнечного удара, затем откинулась на спинку шезлонга и закрыла глаза. Медленно сосчитав до двадцати, она сделала глубокий вдох и пришла к выводу, что вновь способна здраво мыслить. Итак?! Она задумалась, открыв глаза и постукивая себя пальцем по подбородку. Мэтт Рамсей — самодовольный тупица. У него красивое тело, он это знает и выставляет его напоказ, как только у него есть такая возможность. Он понимает, что выглядит довольно соблазнительно. Все, что ему нужно, чтобы убедиться в этом, — посмотреться в зеркало. Можно еще отхлестать женщину плеткой. Вот она и стала одной из них, лучшей или худшей, но, увы, стала. Но это только его мнение. Она мудрее его, и это позволяет получить иммунитет к его физическим совершенствам.

— Трейси, дорогая, — позвала ее Элси, появляясь на веранде.

  8