очень нудно 
147 
Элеонора долго смотрела на Аманду, потом наконец сказала:
— Вы не знаете высшее общество так хорошо, как я. Мне бы не хотелось видеть, как вам причиняют боль.
Аманда подумала о Клиффе, который разбил ей сердце.
— Сплетни не могут причинить мне боль. — Аманда, разумеется, не сказала Элеоноре, что на это способен только ее брат. — Я закончила свои уроки чтения, и сегодня днем месье Мишель проверит мои знания. Думаю, мне следует позаниматься. Мне кажется, нам не стоит долго задерживаться на леди Кокран.
Аманда ненадолго притихла, а потом добавила:
— Элеонора, это действительно не имеет никакого значения. Я больше не дочь пирата.
Элеонора хмуро улыбнулась и снова быстро обняла ее:
— Вы такая храбрая!
Аманда вышла из комнаты, когда на пороге показалась Лизи с Чазом на руках, который отчаянно пытался вырваться. Она обернулась:
— А где леди?
— Как я понимаю, ты знаешь их не слишком хорошо? — вместо ответа с горечью спросила Элеонора.
— Я их вообще не знаю. Меня как-то представили леди Кокран, это было несколько лет назад, на званом ужине. После обмена любезностями мы с ней даже не разговаривали. Что случилось? Ты выглядишь расстроенной.
— Они пришли сюда, чтобы насмехаться над Амандой. Кто-то узнал правду, и теперь они тоже все знают.
Лизи побледнела и отпустила Чаза, который наконец-то спрыгнул на пол. Мальчик пробежался по комнате, свалив небольшой стол — впрочем, как обычно.
— О, дорогая, — прошептала Лизи. — Что же нам теперь делать?
— Аманда решила не предпринимать никаких шагов и вести себя так, словно ровным счетом ничего не произошло. Но я лучше знаю, что нам делать. Нам нужна помощь матери, мы должны удостовериться, что эти слухи прекратятся сегодня же.
Аманда так и не открыла свою книгу. Вместо этого она коснулась нитки жемчуга на шее, этого драгоценного подарка, который преподнес ей Клифф. Она тосковала без него так, что внутри все разрывалось от боли. Трудно было расстроиться из-за Джейн Кокран и ее подруг, когда сердце Аманды было разбито, и все-таки она по-прежнему сердилась. Аманда не заслужила презрения этих женщин, но снесла их козни довольно легко. На самом деле ей даже было жалко Джейн, эту несчастную злобную ведьму. Завтра дочь пирата могли снова обидеть и начать презирать, но она справилась бы с этим. Аманда гордилась тем, чего достигла, и она никогда не собиралась прятаться от кого-либо или чего-либо. А все эти омерзительные слухи — даже при том, что они на самом деле были правдой — не могли заставить Дикарку вернуться.
Аманда вспоминала Клиффа, который находился где-то в Голландии, думая о том, что теперь он вряд ли посмотрит в ее сторону. Впрочем, как бы зол на нее ни был де Уоренн, он еще больше рассердился бы на тех женщин. Мало того: если бы он присутствовал при разговоре, тут же встал бы на защиту своей протеже. Аманда знала это, и эта мысль ее радовала. Может быть, несмотря на свое ужасное решение, Клифф по-прежнему оставался ее защитником, но на расстоянии — точно так же, как она всегда любила его на расстоянии. Эта мысль заставила ее слабо улыбнуться.
В дверь комнаты кто-то постучал, и Аманда обернулась. На пороге появилась графиня Адарская: по мрачному выражению ее лица и застывшему в глазах состраданию Аманда поняла, что Элеонора все ей рассказала.
— Я понимаю, что недавно внизу вышла очень неловкая ситуация, — тихо начала разговор графиня.
Аманде почти удалось притвориться, что она не понимает, о чем идет речь. Но обмануть мачеху Клиффа было трудно, Аманда вздохнула и опустилась на стул:
— Мне так жаль, что столь неприятная ссора произошла в вашем доме, миледи.
Графиня внимательно посмотрела на нее:
— Не извиняйтесь, моя дорогая! Я беспокоюсь только о вас. Элеонора рассказала, что вы прекрасно держались и, кажется, совсем не расстроились.
Аманда немного помедлила, но все же призналась:
— Меня ранила эта ситуация. Конечно ранила. Я не сделала ничего, чтобы спровоцировать подобные нападки.
Мэри уселась на соседний стул и потянулась к ее руке.
— Аманда, дорогая, вас поддерживает вся семья. Мы никогда вас не оставим. Вы ведь знаете это?
Графиня в который раз проявляла свой щедрый и великодушный нрав. В это мгновение Аманда хотела стать такой же восхитительной леди, как она, — безмерно доброй, снисходительной к ошибкам и неизменно вежливой, независимо ни от каких провокаций.
147 
