очень нудно 
30 
— Габриэль!
Снова тот странный звук. На этот раз было похоже на сдавленный смех, словно кто-то уткнулся лицом в подушку.
— Габриэль, ты здесь?
— В чем дело, Рэйчел?
Резкий и неприветливый, его голос заставил ее отпрыгнуть, как испуганную кошку. От холодного тона ей стало не по себе.
— Я… я просто хотела видеть тебя.
— Видеть меня!.. — Снова, как тогда, на вечере, на нее повеяло угрозой. — Какого черта?..
— Габриэль, пожалуйста! Я просто хотела…
Слова замерли у нее на губах. Габриэль шевельнулся, потом протянул руку и резким щелчком включил лампу на столике у кровати.
Рэйчел заморгала от внезапного света и вдруг застыла от неожиданности. Это невозможно…
Габриэль сидел в постели, его широкая грудь была обнажена, темные волосы в беспорядке падали на лоб. А рядом с ним, едва оторвав от подушки взъерошенную голову, с пылающей жаром оливковой кожей, с губами, опухшими от поцелуев, лежала Аманда Брайант.
Габриэль!
Рэйчел пыталась произнести его имя, но от шока у нее перехватило горло, и она только беззвучно открывала рот.
Габриэль нетерпеливо вздохнул.
— В чем дело, малыш? — процедил он с убийственной насмешкой. — Не можешь уснуть? Хочешь, чтобы я почитал тебе на ночь сказку? Прости — не могу. Как видишь, я занят…
Повернувшись к женщине рядом, он провел пальцем по ее полной груди, мрачно усмехнувшись, когда она чувственно изогнулась.
— Я занят делами — взрослыми делами. Теми, которыми большие дяди и тети…
Но Рэйчел больше ничего не слышала, она кинулась в свою комнату, будто все дьяволы ада гнались за ней по пятам…
Еще и сейчас Рэйчел беспокойно ворочалась в постели, вспоминая ту ночь. Мягкий хлопок простыни казался грубым наждаком, а слезы обжигали глаза, не принося облегчения.
Она не представляла, как прожила последующие дни. Габриэль, правда, несколько облегчил ей существование — он почти не появлялся, пропадая если не на работе, то где-нибудь в другом месте, предположительно с Амандой, и у Рэйчел не было возможности поговорить с ним.
Через две недели он опять поругался с отцом и уехал. Ей пришлось вынести еще одну, последнюю, ужасную встречу с ним, прежде чем он ушел из ее жизни, она верила, навсегда.
Медленно, не сразу Рэйчел научилась жить снова, похоронила прошлое. Но сейчас ей, похоже, придется начинать все сначала.
Чемодан — первое, что увидела Рэйчел, вернувшись домой вечером следующего дня.
Он стоял у стены, у подножия главной лестницы, и Рэйчел остановилась, разглядывая его, — ей показалось, что время вернулось на четыре с половиной года назад.
— Что это значит?
Вопрос сорвался у нее с губ, едва Габриэль спустился по лестнице с тонким кожаным чемоданчиком в руках.
— Как видишь, уезжаю.
— Уезжаешь? — Мысли завертелись вокруг этих убийственных слов. — Но почему? Куда?
— Возвращаюсь в Америку.
Его тон был спокоен и равнодушен, а устремленный на нее взгляд — непроницаем. Он ответил только на вторую часть вопроса, отметила про себя Рэйчел.
— Почему? — настаивала она. — Из-за завещания?
Рэйчел знала, что сразу после бракосочетания Грег пригласил к постели нотариуса и двух медсестер в качестве свидетелей, чтобы изменить завещание. Она ожидала, что он разделит собственность между новой женой и сыном. К ее огромному изумлению, она сама получала равную часть поделенного на троих наследства.
— Завещание? — Резкий смех Габриэля расколол воздух вокруг них. — Ничего другого я не ожидал.
— Значит, ты не злишься на то, что я получаю дизайнерскую студию?
Вместе, впрочем, с немалым личным состоянием, которое позволит ей безбедно существовать до конца дней.
— О, Рэйчел…
На этот раз его смех был мягче и одновременно горше, но выносить его было почему-то труднее, чем резкую насмешку мгновение назад.
— Если ты действительно думаешь так, то совсем меня не знаешь. Я рад, что ты получила то, что получила. Если хочешь знать, думаю, ты заслужила это — и намного больше. И ты, и твоя мать. Вы заработали это тем, что, вопреки всему, любили упрямого старика — даже я его не вынес.
— Его не так трудно было любить.
— О да, конечно. — Рот Габриэля иронически скривился. — И если бы он не завещал того, что принадлежит тебе по праву, мне самому пришлось бы сделать соответствующие распоряжения. Есть только… — Он прервался на полуслове, очевидно решив не заканчивать фразу. — Но так даже лучше. Я счастлив за тебя, Рэйчел.
30 
