8 
— Все отлично, просто замечательно, — с сарказмом ответил он. — Я только что звонил своей ассистентке, попросил ее извиниться за меня перед гостями на вечеринке. Она спросила меня, развлекаюсь ли я, и я ответил, что нет, я застрял в снегу где-то у черта на рогах.
— Я оставила вам горячей воды, — сдержанно-холодно ответила Кира.
— Да неужто? И как же мне не разрыдаться от счастья! — воскликнул Маттео, вытаскивая из сумки запасную одежду и направляясь к двери.
Из ванной он вернулся несколько успокоенный и обнаружил свою попутчицу за чашкой чая перед подносом с сэндвичами и сладкими пирожками. Обернувшись, она вопросительно посмотрела на Маттео:
— Вы голодны?
С трудом отведя взгляд от ее ног, Маттео пожал плечами:
— Наверное, съел бы что-нибудь.
— Хотите сэндвич?
— Не откажусь.
— Мэри очень добра — подумать только, она нашла время, чтобы покормить нас, хотя готовит традиционный рождественский ужин с индейкой на восемь персон, — тихо произнесла Кира. — Мы должны быть ей благодарны.
— Наверное, вы правы.
Передавая Маттео чашку с чаем и сэндвич с сыром, Кира заставила себя улыбнуться. В конце концов, руганью они лишь усугубят ситуацию. Да и потом, она сама виновата в том, что произошло, и ее карьера висит на волоске. Начни она грубить в ответ, Маттео может позвонить ее начальнику и поведать ему много интересного о компетентности его водителей. Напротив, если вести себя разумно, может, все и обойдется. Ей нужна работа, более того, она приносит радость — а таких вещей в ее жизни слишком мало, чтобы глупо ими разбрасываться.
Маттео ел молча, и по выражению его лица можно было предположить, что угощением он не наслаждается. Кира поняла, что и сама голода абсолютно не чувствует, — и это был первый тревожный сигнал. Обычно ее здоровый аппетит удивлял многих. Но сегодня еда волновала Киру в последнюю очередь. Заставив себя откусить кусочек пирога, она размышляла о предстоящих часах и о том, как их провести — ведь в комнате нет даже радио, не говоря уже о телевизоре. Свет от лампы падал на Маттео, освещая четкие линии его сурового лица и неожиданно чувственные губы, и Кира вдруг подумала: интересно, каково это — когда тебя целует такой мужчина. Разозлившись, она сказала самой себе: «Да ты же не смогла заинтересовать даже того парня, что пришел работать подмастерьем в автосервис, — неужели и впрямь полагаешь, что сумеешь привлечь внимание итальянского миллиардера?» Чтобы отвлечься от опасных мыслей, она произнесла с ноткой отчаяния в голосе:
— Может, мне спуститься и посмотреть, нет ли у Мэри каких-нибудь настольных игр?
Маттео поставил чашку и пристально посмотрел на Киру:
— Что, простите?
— Ну, вы понимаете. — Кира беспомощно пожала плечами. — Карты или «Эрудит», а может, «Монополия». Хоть что-нибудь. Мы же не можем весь вечер смотреть друг на друга и с ужасом думать о предстоящей ночи.
Маттео вопросительно приподнял бровь.
— А вы с опаской думаете о ней, да, Кира?
В голосе его послышалась нотка веселья — но девушка подумала о том, что, во-первых, он в первый раз за все время назвал ее по имени, а во-вторых, никто еще не произносил его так. Чувствуя, как кровь приливает к щекам, Кира поняла, что еще миг — и она выдаст себя.
— А что, разве вам все равно? — с вызовом спросила она. — Не говорите только, что не расстроились, поняв, что нам придется провести ночь здесь.
Маттео поразмыслил — еще несколько мгновений назад он мог бы согласиться с ее словами, но что-то в этой девушке заставило его пересмотреть свою точку зрения. Ситуация, в которой они оказались, была в точности как в романе: а Маттео был достаточно искушен в любовных приключениях, чтобы получать удовольствие от книжного поворота событий. Да и Кира не была женщиной, с которыми он привык развлекаться. Она вела себя совершенно иначе — так, например, в ее предложении скоротать время за играми не было знакомого соблазняющего тона и ударения на слове «поиграем». Это было непривычно для Маттео — он знал, что его считают слишком высокого о себе мнения, однако сам привык называть себя реалистом. Никогда прежде ему не приходилось недооценивать собственные достоинства — а главным из них была способность заставлять дам таять, даже не прилагая особых усилий.
Не отводя взгляда от Киры — вызов в ее глазах говорил о том, что вопрос был задан искренне, — Маттео ответил:
8 
