20 
Вот это тело.
Она украдкой взглянула на Кэша. Блики разноцветного света, отбрасываемые серебристым дискотечным шаром, плясали на его коже, словно калейдоскоп. Они не отвлекали внимание от его внешности, а лишь подчеркивали ее. В этом освещении на краю танцпола, во вспышках золотистого света, обрисовывающего широкие плечи, Кэш был похож на античного бога.
Затем он сделал к ней шаг, обнял за талию, притянул к себе – и она пропала.
Парень умел двигаться.
С первыми звуками песни Робби Невила «Се ля ви» он начал танцевать так, будто был рожден для этого.
Ей ничего не оставалось, кроме как обвить его шею руками и подчиниться ритму. Следовать каждому его движению. Их тела покачивались, плыли в едином ритме, слегка соприкасаясь, и это, казалось, обнажило каждый нерв в теле Люси, привело его в полную готовность.
Когда его рука скользнула ниже и ладонь легла на попку, она почти застонала. А когда Кэш притянул Люси еще ближе, показывая, как влияет на него тот жар, что исходит от них обоих, она прижалась к нему всем телом.
И тут началось интересное.
Пусть «Грязные танцы» и сняли в девяностых, но сиквел Кэша и Люси потянул бы не на один «Оскар».
Она извивалась, терлась об него – бесстыдно, самозабвенно, страстно. Очень страстно.
Желание, разгоравшееся между ними, было ощутимо физически. Ее кожа горела. Когда музыка набрала обороты, когда басы и ударные словно прошли сквозь ее тело, Люси полностью отдалась охватившему ее ощущению, что они – в одежде и стоя – занимаются сексом.
Потому что именно это они и делали.
Непристойные, полные покорности и наглости телодвижения, когда она то цеплялась за него, то сползала к его ногам.
Ее тело зудело от желания раздеться, до того сильного и необычайного, что она едва не остановилась. Но, словно прикованная к Кэшу и к ритму, пульсирующему в ней, она бы не остановилась, даже если бы захотела.
Люси не заметила, когда песня кончилась и началась следующая, – еще ни разу она не была так созвучна другому человеку.
Все, что имело значение, – этот мужчина и этот момент.
Ее не удивило, когда он прикоснулся губами к ее шее, принялся целовать нежную кожу под ухом, невыносимо медленно двигаясь к губам.
Она откинула голову, он накрыл ее губы своими в огненном поцелуе, от которого голова у нее закружилась.
Ее губы раскрылись, подчиняясь малейшему движению Кэша и давая понять, что ему не нужно второе приглашение.
Они слились в страстном, долгом, как вечность, поцелуе. Диком. Отчаянном. Безудержном.
Люси потеряла ощущение места и времени. Все, что осталось, – неистовый жар, словно танцпол был охвачен огнем.
Звук бурных аплодисментов достиг ее сознания словно сквозь туман, и она поняла, что диджей взял микрофон, а они этого и не заметили.
Кэш оторвался от нее, и они ошеломленно уставились друг на друга, тяжело дыша.
Толпа действительно повернулась к сцене, глядя на диджея, но Люси не могла оторвать глаз от Кэша.
Он не был похож на парня, который играет роль.
Он казался таким же пораженным, как и она.
Блин.
– А ты на все готов для камеры, – шутливо произнесла она, стараясь развеять невыносимое напряжение.
Он наклонился и прошептал ей на ухо:
– Если ты это сыграла, милая, я удвою плату за сад.
Ее сердце подпрыгнуло, отзываясь на его голос.
– Тогда за тобой сто тысяч.
– Врешь, – усмехнулся он.
Она тряхнула головой, конец шарфа, которым она повязала голову, скользнул по щеке.
– О’кей. Мы поцеловались – и что? Неудивительно, учитывая музыку, и темноту, и…
– И нас тянет друг к дугу. – Он провел пальцем по ее щеке. – Признать это – не преступление.
Люси стиснула зубы. Ни за что не признаваться Кэшу, не то ей не избежать огромных проблем!
Ей нужно достать пятьдесят тысяч для Ба – и все. Никаких мутных историй, начинающихся как фальшивый любовный роман и подразумевающих при этом более чем настоящий секс.
Секс? Ох ты черт… Вот к чему все идет? Да у нее уже неприятности.
– Давай сосредоточимся на конечной цели, а?
Его рука так и лежала на ее бедре. Интимный жест, соблазняющий ее продолжить начатое, но подальше отсюда и без одежды.
– На том, как далеко мы можем зайти?
Она вздохнула.
– На позитивном пиаре для тебя. На пятидесяти кусках для меня.
Искры в его глазах погасли. Он убрал руку.
– Так для тебя это все – только деньги? Легкие деньги?
– Не так уж легко всю неделю изображать твою подружку, приятель, – произнесла она нарочито легкомысленным тоном.
20 
