38 
— Пожалуйста, передайте его королевскому высочеству мои извинения, — сказал граф. — Как видите, моя спутница нездорова, и я вынужден уехать вместе с ней.
— Но вы уже почти у цели, — запротестовал лакей. — Быть может, вы встретитесь с принцем, пока о леди позаботятся другие…
Катастрофа! Дорина не могла так рисковать: что, если принц узнал ее и назовет графу ее настоящее имя?
Она изо всех сил вцепилась в графа, говоря:
— Не оставляйте меня. Прошу, не оставляйте.
— Ни за что, — пылко сказал он и поднял ее на руки.
Только теперь лорд Кеннингтон заметил, что принц Уэльский наблюдает за ними. По-прежнему держа на руках якобы сомлевшее тело Дорины, он сумел поклониться и лишь затем поспешил прочь. Принц склонил голову, показывая, что понимает затруднения своего гостя.
Но когда граф ушел, его высочество долго смотрел ему вслед, озадаченно нахмурившись, пока его не вернул к действительности легкий толчок локтем леди Уорик.
Поскольку их экипаж должен был приехать только к концу представления, граф нашел кеб и осторожно уложил Дорину внутри. Затем сел рядом, и они тронулись в путь. Граф привлек Дорину ближе.
— Моя дорогая, — бормотал он. — Бедняжка, любовь моя. Скоро я привезу вас домой, и вы будете в безопасности.
Дорина удовлетворенно вздохнула и уютно устроилась в его объятиях. Она была в раю. Она ничего больше не просила для себя от жизни.
— Дорина? — тихонько произнес граф, превращая это слово в вопрос. — Дорина?
— М-м-м? — счастливо отозвалась она.
— Я только хотел убедиться, что это не сон. Вам так хорошо в моих объятиях.
— Да, мне хорошо, — выдохнула она.
Звук этого вздоха что-то сделал с графом. Не в силах сдерживаться, он пальцами приподнял ее подбородок и поцеловал губы девушки.
Касание их губ вновь привело Дорину в неописуемый восторг; ей передался жар графа, и она ответила ему тем же. Здесь, в темноте кеба, не было нужды в ложной скромности. Она могла придать страсть движениям рук и губ. Она могла целовать его и этими поцелуями открывать ему все тайны своей души, которые была не в силах рассказать словами.
Чувства захватили Дорину; она была страстной, раскрепощенной и безоблачно счастливой. Скоро он произнесет слова, которые так хотело услышать ее влюбленное сердце…
Наконец граф оторвал свои губы от губ девушки и еле слышно произнес:
— Мы дома.
— Что? — спросила она, как в тумане.
— Мы приехали. Помочь вам выйти?
— Спасибо, — сказала она дрожащим голосом. По всему ее телу разлилась слабость от того, что только что произошло.
Граф помог Дорине войти в дом, говоря:
— Пойдемте в библиотеку, я налью вам бренди.
Дорина с радостью согласилась. Ей не хотелось расставаться с графом, не хотелось, чтобы этот вечер закончился.
— Мне уже гораздо лучше, — призналась она.
Хенли принес графин, и граф шепнул ему что-то, прежде чем он ушел.
— Пожалуйста, — сказал он, подавая Дорине бокал. — Выпейте это, и вам станет лучше.
Дорина сделала маленький глоток, и огонь разлился внутри нее.
— Как жаль, что вы не смогли встретиться с его королевским высочеством, — сказал граф. — Уверен, вам бы очень понравилось.
— Да, очень жаль.
— Ничего страшного. Я представлю вас ему в другой раз.
— Было бы чудесно, — машинально отозвалась Дорина.
Наступило молчание. Оба чувствовали себя неловко, помня о своей недавней пылкости. Тогда было темно, и в покровительственной темноте они были как бы другими людьми, свободно выражающими свои чувства.
Но теперь они вновь оказались на свету, и их дневные сущности стали некой помехой страсти.
— Как вы думаете, почему вы потеряли сознание? — обеспокоенно спросил граф.
— Ах, это всего лишь жара, — рассеянно ответила Дорина.
— Странно… Мне не показалось, что там настолько жарко.
— Что ж… люди реагируют по-разному, не так ли?
— Мне страшно при мысли, что с вами могло что-то случиться.
Сердце Дорины перевернулось.
— Я буду совершенно здорова после хорошего ночного сна.
— …которому вы предадитесь сразу после того, как вас осмотрит врач.
— Нет, мне не нужно врача, — спешно возразила Дорина.
В дверь позвонили.
— Должно быть, это он, — сказал граф. — Я велел Хенли послать за ним немедленно.
Спустя миг Хенли объявил:
— Доктор Джонс, милорд.
38 
