36 
— Мы как раз вовремя, — сказал он. — Представление вот-вот начнется.
«Это к лучшему», — подумала Дорина, потому что обращала на себя слишком много внимания. Хотя она никогда не вращалась в высшем свете, ей приходилось порой встречаться с завсегдатаями приемов и балов. Сейчас она заметила в партере несколько человек, лица которых были ей знакомы и которые могли узнать ее.
«Слава Богу, что театр освещается электричеством», — подумала Дорина. Через пару мгновений свет потушат, и темнота защитит ее.
Но прежде, чем это произошло, громко грянул оркестр, и публика встала, аплодируя.
Дорина взглянула на ложу прямо напротив себя и с ужасом увидела, что туда вошел принц Уэльский с леди Уорик.
Принц остановился, красивый и улыбающийся, с темно-рыжей бородой, только-только начинающей окрашиваться серебром. Его высочество находился в благодушном настроении. Он знал, что будущие подданные любят его и прощают ему его грешки, и радовался такого сорта событиям больше всех остальных.
Рядом с ним стояла «дорогая Дейзи» Уорик, увешенная бриллиантами, невероятно красивая и уверенная в себе.
Все, кто был знаком с принцем, старались поймать его взгляд. Он кивнул, создав ощущение, что отвечает многим сразу, но единственным, для кого он приветственно поднял руку, был граф.
«Господи! — подумала Дорина. — Он смотрит прямо на нас. Что, если он меня узнает?!»
Девушка опустила голову, стараясь не показывать лица. К ее облегчению, свет начал гаснуть, и все могли сесть.
— Видели, кто с ним? — прошептал граф. — Это «дорогая Дейзи», о которой вы, быть может, слышали.
— Кто же не слышал? — отозвалась Дорина. — Полагаю, невозможно, чтобы принц завел роман и об этом не писали в газетах и не судачили без умолку.
— Вы совершенно правы, — согласился граф. — Это один из минусов положения принца или даже обладателя обычного титула, как мой. Уверен, сегодня вечером добрых полдюжины людей в этом театре ломают голову, кто эта очаровательная неизвестная леди рядом со мной и как далеко зашел наш роман.
Дорина рассмеялась.
— Конечно же, они так не думают, — ответила она. — Они просто считают, что вы очень изысканны, и жалеют, что они не с вами, а с заурядными мужчинами, которые сидят рядом.
Граф засмеялся. Потом он сказал:
— Вы пришли сюда за хорошим настроением, выглядите вы прекрасно. Так что давайте просто отдыхать и не беспокоиться о том, что могут подумать о нас другие.
— Мне все равно не хватило бы самодовольства ожидать, что они вообще обо мне что-то думают, — парировала Дорина.
— В таком случае позвольте сказать, что вы выглядите очень привлекательно, — произнес граф. — Непросто найти кого-то, кто бы вас затмил.
Дорина улыбнулась и поддразнила его:
— Я рада, что вы сказали это прежде, чем поднялся занавес. Ибо когда появится Лили Лэнгтри, вы обо мне даже не вспомните.
— Значит, вы знаете, как она выглядит? — с любопытством спросил граф.
— Конечно. Все это знают, ведь ее лицо так часто используется в рекламе, — быстро нашлась Дорина.
В следующий миг поднялся занавес, и она смогла вздохнуть свободно.
Шоу было очень ярким и динамичным, наполненным чудесной музыкой. Все в нем было блестяще.
Первым выступал хор элегантно одетых юных леди, которые пританцовывали, посылая кокетливые взгляды его королевскому высочеству.
Слова песни были немного пикантными, но не выходили за границы пристойности.
После них на сцену вышел комик с вульгарными ужимками и очень вольной развлекательной программой. Бросив взгляд на ложу его высочества, Дорина отметила, что принц, по-видимому, не отличается тонким чувством юмора, ибо самые неприличные шутки вызывали у него громкий смех. Леди Уорик была другой. Она присоединялась к смеху принца только из вежливости. Леди явно была «на страже», держа под ревнивым наблюдением свою «собственность». Дорине было интересно, что она чувствует, вынужденная созерцать представление божественной Лили.
Наконец, после хорошо рассчитанной паузы, призванной разогреть публику, из оркестровой ямы грянули фанфары. На сцене раздвинулась пара сверкающих внутренних занавесей, чтобы явить залу высокую женщину с роскошными формами.
Под громкие аплодисменты она прошла к переднему краю сцены, грациозно покачивая бедрами. Потом она развела руки в стороны и подняла голову, чтобы весь театр мог видеть ее ослепительную улыбку.
36 
