88 
— Открываю, — я поскакала, подражая суслику, на цыпочках и открыла дверцу. Ну, конечно! Я, собственно, и не сомневалась — бутылка…Чего? Текилы. Оч хорошо. И конфеты. Отлично. И бутылка…. Чего? Крепленый «Оффлей-порто».
— А это что за птица? — заинтересовалась я.
— Давай-давай. Открывай.
— Я?
— А что такого?
— Я же дама! — состроила я высокомерную рожу.
— Ну да, из Бразилии, где много-много диких обезьян. Ты же за равноправие? Открывай.
— А как же народ?
— Я народ еще час назад отпустил. У них в кабаке за углом сабантуй практически на ту же тему. И еще денег дал на пропой души.
— Споишь мне коллектив.
— Налила?
— Да, да. Вот пьяница. Хоть бы колбасы купил, что ли.
— Вот еще, переводить продукт. Ну, за твою машину! — мы жахнули. Оффлей оказался очень приятным крепким портвейном. Мы жахнули еще, чтобы распробовать получше.
— А теперь за успех нашего Ковчега. Чтоб ему такими же темпами развиваться, как в уходящем году, еще сто лет.
— Согласна! — мы дринкнули.
— За шубу! — сделано.
— За нас, так невероятно подошедших друг другу. За то, что мы встретились! — это уже я, расчувствовавшись, принялась изъясняться в любовных чувствах к его деловым качествам.
— Ты, Оль, очень правильная баба. Я таких раньше не видел. Оч правильная, — кивал головой Алешик и наливал. Лимоны сиротливо лежали на блюдце, не возбуждая совершенно. Конфеты мы к шести часам все съели. Помню, что и текила к шести часам начала кончаться, а мы уже перешли на вопросы моей личной жизни.
— И почему, если я, как ты говоришь, пра-й-й-льная(это я, как мне кажется, заикала) баба, то этот … этот…
— Дебил?
— Да. Меня не хочет….
— Не хочет?
— Не хочет понимать…понимаешь.
— Не понимаю. Будь я он, я бы точно не того…
— Не чего?
— Нечего! Выпить нечего!
— Поищи у Светки. Там стойка секретарская. Они там обычно хранят бухло.
— Есть! — возвестил трубный голос пьяного Лешки. И тут мы приступили к убийственной части вечера под названием «Русский размер» ноль пять. А как все красиво начиналось. В общем, пока звенели стаканы, мы успели еще много раз обсудить все пороки Руслана. Это для меня была главная тема после нашего с ним вчерашнего диалога. Затем мы, если мне не изменяет память, которая, как мне кажется, вполне мне изменяет, мы строили планы полного подчинения рынка себе. Потом я помню плохо, хотя отчетливо казалось, что от звонков разрывался мой мобильный телефон. Мы с Лешиком вместе ползали по полу офиса, пытаясь его найти и заткнуть, но по-моему, нам это не удалось. И вообще, был ли телефон, или нам померещилось. Ведь померещилось же мне лицо Руслана, пытающегося вытащить меня из-под стола в моем собственном кабинете. Дальше все слилось в одну огромную зону турбулентности, которая окончилась в туалете по коридору напротив нашей зоны. Слава богу, к тому времени охрана здание покинула и до играющих с луноходы директоров Ковчега никому не было никакого дела. Наутро мы с Алексом проснулись от мигрени. Оказалось, что водку «Русский стандарт» мы все-таки допили, будь она неладна.
— Как плохо!
— Кошмар!
— Олечка, отвези меня домой!
— Очумел? Как я за руль-то сяду, если я только — только опьянела?
— Ты должна была протрезветь!
— А сам-то сильно трезвый? Сильно?
— Дай мне аспирин!
— Сколько времени?
— Девять! Кошмар. Сейчас придет Светка. Запри дверь и будем спать. — Надо отметить, что у нас в кабинете имелся маленький диванчик, который Алекс благородно уступил мне, а сам, разложив на ковролине бумаги, лежал около стола. Картина и правда была не очень-то начальственная. Однако Света не пришла. Вообще как-то в тот день до обеда из наших сотрудников никто не пришел. Из всей толпы в пять человек наших сотрудников ни одному не удалось сохранить рабочее состояние после празднования Нового Года. А и хрен бы с ними. Но в одиннадцать часов зазвонил телефон.
— Оля, — простонал Алекс, — подними трубку.
— У-у, — отказалась я.
— Оля, — повысил он тон, — возьми эту чертову трубу, тебе с дивана ближе!
— Алло, — просипела тогда в трубку я.
— Факс примите, — я запаниковала. Встать и начать принимать с другого аппарата факс — это было слишком.
— Секунду. Ты, позор алкоголика, иди, прими факс.
— Пошла к черту. Сама иди, а я ходить не умею
88 
