96 
Иэн вышел из уютной, светлой гостиной в коридоры, ведущие к центру здания.
Иэн быстро нашел чугунную лестницу, что вела в исторические апартаменты, и, пройдя через картинную галерею с портретами ста одиннадцати шотландских королей и увешанные гобеленами королевские апартаменты с позолоченными лепными потолками, подошел к лестничной площадке, что вела на третий этаж, где хранились воспоминания об утонченной красоте знаменитой шотландской королевы.
Тогда здесь, под окнами, пылали факелы и дикие северные голоса приветствовали девятнадцатилетнюю вдову. Сами комнаты, украшенные геральдическими знаками, с вышитыми накидками на креслах, казалось, были переполнены бурными страстями прошлого. Но все же в Холируде обитали не только предательство, горечь и насилие. Ощущались здесь и мужество, и надежда, и любовь. Для Иэна же — он быстро шагал через пустые комнаты, в которые через незашторенные окна лился лунный свет, — атмосфера дворца была наполнена любовью — юной, пылкой любовью тех, кто еще ни разу не разочаровывался, страстной и волнующей любовью тех, кого еще ни разу не предавали.
Если он никогда не знал этого раньше, сейчас понимал, что любовь — она вечная и неиссякающая, часть божественного провидения. Любовь в Холируде пережила смертные сердца, создавшие его, и продолжала жить.
Наконец Иэн нашел то, что искал. Мойда была в спальне королевы. Она застыла в оконной нише под старым потемневшим зеркалом, в котором когда-то отражалась красота Марии Стюарт. Но глаза ее были закрыты, а губы беззвучно шевелились в молитве.
Оттого, что любовь наделила Иэна небывалой интуицией и пониманием, он знал, чего просила Мойда. Она молила Бога, чтобы тот позволил ей встретить пустое, одинокое будущее с таким же мужеством, как и несчастная королева четыре века назад.
Комната была освещена, и на мгновение он молча остановился в дверях, глядя на девушку. Он увидел печальный изгиб ее нежных губ и крепко сжатые в молитве пальцы. Как будто почувствовав его присутствие, Мойда открыла глаза.
На секунду Иэну показалось, что выражение ее лица не изменилось; затем ее шею и подбородок залил румянец, потом щеки и лоб. Одной рукой Мойда схватилась за сердце, а другой потянулась к стулу, как будто она боялась потерять равновесие.
— Ты! — Она едва прошептала это слово, но теперь глаза ее расширились и засияли, а губы приоткрылись, и Иэн понял — как будто божественный голос сообщил ему это, — что она любит его.
— Почему ты здесь?
Вопрос не имел значения; самое главное — ее лицо озарилось счастьем. Его нетрудно было распознать, а румянец придал ей еще большую красоту.
— Почему ты сбежала?
Иэн хотел, не теряя времени на разговоры, заключить ее в объятия. И в то же время он наслаждался этим волшебным моментом — их глаза встретились, и он увидел, что она дрожит.
— Мне пришлось уехать, — тихо проговорила она. — Я чувствовала стыд и унижение. Я ведь была уверена, что мы имеем право вселиться в Скейг. Вы же верите мне, правда?
— Верю, — ответил он. — И у тебя действительно есть право жить там — абсолютное, несомненное право.
— Нет! Разве ты не читал письмо — то, которое я тебе оставила?
— Я прочитал его, — сказал Иэн. — И я рад, что ты его нашла. Но Скейг отныне твой, и не потому, что он принадлежит мне, а потому, что теперь я могу подарить его тебе, Хэмишу и Кэти… а также нашим будущим детям…
Его голос звучал негромко, но глубоко. Иэн медленно подошел к Мойде, взял ее руки и поднес их к своим губам.
— Мойда, я люблю тебя, — нежно произнес он. — Думаю, что ты уже это знаешь. Я люблю тебя и свободен сказать тебе об этом. Ничто не помешает нам быть вместе. Дорогая, давай поскорее поженимся, вернемся в Скейг, и пусть он станет нашим общим домом — настоящим домом, — где не имеет значения ничего, кроме любви.
Он ощутил, как задрожали ее пальцы в его руке. Мойда внимательно смотрела ему в глаза, слушая, что он говорит, словно пыталась убедиться, что это не сон, удивительный, невероятный сон, который прервется, стоит только открыть глаза.
— Я люблю тебя, — повторил Иэн. Он обнял Мойду и крепко прижал ее к себе. — Разве ты не собираешься ответить мне? — спросил он. — Разве ты не скажешь, что я не ошибся, что я нашел то, что искал, и что мы с тобой созданы друг для друга? Мойда! Я должен знать правду!
Затем ее напряжение исчезло, она вскрикнула и уткнулась головой в его плечо.
— Я боюсь, — прошептала она, — боюсь, что это сон. Ты и вправду говоришь, что любишь меня?
Он взял ее за подбородок и поднял ее лицо к своему.
— Мне повторить? — спросил он, но прежде чем она ответила, он накрыл ее губы своим ртом. Это был долгий поцелуй, которым, казалось, он вытянул всю ее душу и подчинил себе.
Они стояли прижавшись друг к другу. Казалось, они прошли через глубокие воды, чтобы друг друга найти. Затем Иэн еще крепче обнял возлюбленную, а ее руки обвили его за шею. Его поцелуи становились все более страстными и требовательными. Они оба ощущали, как пламя в их сердцах с каждым мгновением разгорается все сильнее. Оно бушевало, поглощая все их несчастья и унижения, и сияло — сияло счастливым, ослепительным светом.
Они были единым целым, мужчина и женщина, что соединились навеки в момент, выбранный для них рукой провидения. Через некоторое время Мойда пошевелилась в объятиях Иэна и заглянула ему в глаза. Ее собственные сияли, а лицо лучилось безграничным счастьем.
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Я люблю тебя, дорогой, всем сердцем.
На этот раз Иэн знал, что это правда. Он нашел свой голубой вереск, который столь многие ищут, но мало кто находит.
96 
