50

— Ну что, Рип ван Винкль^[7], выходишь из спячки?

— Да, Нортон, — посмеиваясь, сказала Беттина. — Хотя я скрылась всего-то на полгода.

— А кажется, что на десятилетие. Вы не представляете, сколько народу мне пришлось отвадить с тех пор, как вы отошли от дел, — слава Богу, временно.

— Не говорите, — улыбнулась Беттина.

Их телефонный разговор состоялся первого декабря. В этот день у Беттины было хорошее настроение.

— Не буду, — согласился Нортон. — Какие у вас планы на ближайшее будущее?

— Совершенно никаких.

— Разве вы не начали новую пьесу?

— Нет и, главное, не собираюсь. Хочу какое-то время не выезжать из Лос-Анджелеса. Детям нелегко мотаться между Нью-Йорком и Калифорнией.

— Правильно. Но не волнуйтесь — у меня столько предложений от киношников, что вам хватит работы на десять лет.

— От кого именно? — с подозрением спросила Беттина, и Нортон принялся перечислять. Когда он закончил, Беттина одобрительно заметила: — Не так плохо. С кем вы бы посоветовали работать первым делом?

— С Биллом Хейлом, — без колебаний сказал Нортон.

Беттина прикрыла глаза.

— Нет, Нортон, только не это.

— Почему? Он гений. Сейчас он активно продюсирует. Этот человек вам под стать — такой же блестящий профессионал, как и вы.

— Кошмар. Подберите кого-нибудь не столь блестящего.

— Почему? — не понял Нортон.

— Потому что все говорят, что он невыносим.

— В бизнесе? — удивился Нортон.

— Нет, в личном общении. Он коллекционер женщин — жен, любовниц и так далее. Это не для меня.

— Но вас никто не просит выходить за него, Беттина. Вам надо обсудить с ним один проект.

— Вы полагаете, надо?

— А что будет, если я скажу «да»? — с надеждой спросил Нортон.

— Скорее всего, ничего не будет. — Они посмеялись. — Просто я не хочу попасть в дурацкое положение. Об этом человеке ходят легенды. Говорят, что при виде женщины он буквально дымится.

— Ну так запаситесь ведром воды и кастетом, но ради меня, Беттина, поговорите с ним. Вы полгода били баклуши, теперь самое время активно взяться за дело. Он и вы — сейчас самые заметные люди в шоу-бизнесе. Отказаться его выслушать — просто глупо с вашей стороны.

— О'кей, Нортон, уговорили.

— Как хотите — чтобы я договорился о встрече? Или позвоните вы сами?

— Нет, лучше вы. Не хочу лишних хлопот.

И вдруг голос отца зазвучал у нее в голове. Так вот как бывает…

— В каком месте вы бы хотели встретиться?

— Все равно. Если то, что говорят о его высокомерии — правда, то он, вероятно, захочет встретиться в «Поло Лаундж»^[8], чтобы корчить из себя мистера Голливуда: поминутно отвлекаться на телефонные звонки и тому подобное.

— Хорошо, я перезвоню вам через пять минут, договорились?

— Прекрасно.

Нортон вдруг вспомнил кое-что, но не хотел уточнять это у Беттины. Он был почти уверен, что несколько лет назад она и Олли снимали в Нью-Йорке квартиру Билла Хейла. Ему не хотелось причинять ей боль напоминанием об Олли. И так она настрадалась. Смерть мужа явилась страшным ударом. Много плохого выпало ей в жизни, но ведь много и хорошего. Так думал Нортон, набирая номер Билла Хейла. В чем-то их судьбы схожи, заключил он.

Ответила секретарь Билла, а через минуту Нортон уже говорил с ним самим. Они условились на ближайший понедельник, но вопреки предсказанию Беттины, встречу назначили у нее дома, днем.

— Вы шутите! — изумилась Беттина, когда Нортон сообщил ей об этом. — Почему он так решил?

— Он сказал, что в ресторане отвлекают телефонные звонки и все прочее, а к себе домой пригласить вас посчитал неудобным.

— Пусть будет так, как он хочет, — пожала плечами Беттина и положила трубку, а в понедельник, за час до встречи, начала неторопливо одеваться. Она надела выписанный из Лондона фиолетовый костюм из тонкой шерсти, белую шелковую блузку под него и аметистовые серьги, подаренные некогда отцом. Волосы, отливавшие всеми красками осени, она оставила распущенными. Звонок в дверь раздался, когда Беттина еще стояла перед зеркалом. Не надо думать, что она придавала особое значение внешнему виду, но, поскольку она собирается вернуться в шоу-бизнес, необходимо во всем быть на высоте. И выглядеть не как дочь Джастина Дэниелза, не как жена Айво Стюарта, или миссис Джон Филдз, или даже миссис Оливер Пакстон. Она — Беттина Дэниелз. Кем бы она еще ни была, главное — она известный драматург, и сколько бы ошибок она ни совершила, сколько бы страданий ни перенесла — ясно одно: она — личность.

  115