3 
Мелина подошла к балкону. Солнце горячо коснулось ее непокрытой головы, отчего волосы словно вспыхнули рыжим пламенем. Девушка подняла лицо, будто подставляя для поцелуя, ощущая силу и нежность лучей, а потом во внезапной вспышке тоски поняла, что скоро лишится всего этого.
— Я не могу уехать! Просто не могу! — прошептала она. — Я так хотела сюда попасть, и теперь покинуть Марокко, увидев так мало?..
В глубине души она понимала, что все ее протесты бессмысленны и ей придется поступить так, как снисходительно советовала миссис Шустер. Пойти в консульство, объяснить произошедшее и попросить отправить ее домой третьим классом. И обещать выплатить стоимость билета. Причем она сможет это сделать сразу по возвращении домой.
У Мелины еще оставалась материнская драгоценность, бриллиантовая звезда, которую она хранила даже после того, как все остальное пришлось продать, потому что эта вещица была ей слишком дорога.
Она как наяву видела ее в волосах матери, когда та пришла пожелать ей спокойной ночи.
— А куда ты едешь, мамочка?
— На вечеринку вместе с папой. Ну, засыпай, будь хорошей девочкой. Я тебе завтра все-все расскажу.
Она была такой красивой! Мелина вздохнула и открыла глаза. Придется продать звезду, пусть даже от этого возникнет ощущение, что она предает память о матери. Но отец понял бы дочь. Он знал, почему она так хочет увидеть Марокко и почему для нее это так важно.
Мелина могла бы телеграфировать дяде и тете в Уимблдон, но она знала, что тогда по возращении ей не избежать утомительных объяснений. Зачем она бросила надежную работу в адвокатской конторе? Стоило тащиться через полмира, остаться ни с чем и просить у них денег на обратную дорогу?
Мелина буквально слышала их голоса, как они твердят одно и то же, раздосадованные ее поведением, и в конце концов добиваются признания, что это была глупая и необдуманная затея и Мелина сама во всем виновата.
Но нет! Она не собирается смиренно извиняться. Они хорошие люди, которые желают ей добра и хотят, чтобы у нее была серьезная работа — только такая работа, в скучном душном офисе, однажды ее убьет.
Ей придется продать бриллиантовую звезду, но по крайней мере у нее впереди еще два дня в раю.
Мелина села на узенькое деревянное сиденье, прикрепленное к одному из бортиков балкона, прислонилась затылком к теплой стене и прикрыла глаза. Сквозь закрытые веки и тонкое платье она ощущала жар солнца.
«Не стоит сидеть так слишком долго, — подумала она. — Слишком жарко. Со мной может случиться солнечный удар. Но как же прекрасно ощущать яркое солнце Марокко».
От садов поднимался сладкий запах цветущей мимозы, вдали Мелина различала голоса местных жителей, толпящихся на базаре. Эти звуки казались музыкой, которая всю жизнь чуть слышно звучала где-то в душе и которую ты вдруг услышал наяву.
«Я счастлива, — внезапно поняла Мелина. — Так счастлива, как никогда в жизни. Пусть я и потеряла работу и осталась совершенно одна в чужом городе».
Возможно, секрет ее счастья крылся именно в этом — ее больше ничто не сдерживает. Она свободна! Целых два дня она может делать что душе угодно — или пока у нее не закончатся деньги.
Мелина осознала, что до сих пор сжимает конверт в руке, и, рассмеявшись, бросила его через дверной проем на ближайшую из кроватей.
Конверт раскрылся, из него выпали деньги. Шесть фунтов, три полкроны, два шиллинга и трехпенсовик. Миссис Шустер заплатила ей все, кроме страховки. Мелина невольно усмехнулась: Лилет Шустер, с ее бриллиантовым кольцом за двадцать тысяч фунтов, с ее норковым палантином за две тысячи, брошенным на кресло, сэкономила на страховке!
— Я свободна! — сказала Мелина вслух, сама ощущая радость в своем голосе.
Неожиданный шум заставил ее замереть. Послышался шорох, потом звук падающей и разбивающейся черепицы, и, прежде чем девушка успела что-либо сообразить, кто-то спрыгнул с крыши прямо на ее балкон. Мелина в изумлении широко распахнула глаза и замерла на месте.
Перед ней стоял араб с лицом, закутанным традиционной повязкой-куфией; одна щека у него была располосована до крови, а в руке он сжимал окровавленный нож. Он впился в Мелину взглядом, и ей показалось, что темные глаза араба зловеще поблескивают.
Наверху послышались крики, араб кинул взгляд в ту сторону и снова перевел его на девушку.
— Вы англичанка? — вдруг спросил он по-английски.
3 
