29 
Герцог молчал, сидя на кровати в распахнутом халате. Полное обрюзгшее тело белело в полумраке спальни. Дряблый живот, тонкие кривые ноги, безвольный поникший мужской орган – меня передернуло от отвращения.
– Ваша бывшая жена… Она же была верна вам?
– Естественно, – самодовольно прохрипел герцог.
– И двадцать лет не могла понести. Тогда это уже закономерность. Будете еще пробовать? Третью жену? Четвертую? – я насмешливо смотрела на него сверху вниз и впервые чувствовала себя победительницей. Возможно, из-за того, что дамоклов меч его посещений уже больше не висел над моей головой.
Герцог тяжело встал, запахнул халат, пожевал губами, задумался, словно собираясь что-то мне сказать, потом махнул рукой и молча вышел через дверь, соединяющую наши спальни.
Я была так взбудоражена, что стало не до сна. Нервно ходила взад-вперед по спальне и не могла решить: радоваться мне или огорчаться? То, что у меня не будет детей, это огромный минус. Но то, что герцог не будет ко мне больше приходить, это плюс. В итоге я выпила немного вина (то ли в честь праздника, то ли поминок) и легла спать.
* * *
У Лилии с Бертоном все окончательно разладилось. Он не скрывал своих любовниц, она демонстративно смешивала его имя с грязью и распускала обидные слухи.
– Знаешь, Софи, – сказала она мне однажды, – я приняла решение. Свой долг я выполнила, наследника родила. А дальше могу делать что угодно.
– Что ты имеешь в виду? – я перевела взгляд с прилавка с тканями, которые выбирала, на пылающее решительностью лицо Лилии.
– То, что я свободна от обязательств, – заявила она. – Если у мужа любовницы меняются каждые полгода, почему я должна хранить ему верность?
Я нахмурилась. Прелюбодеяние – мерзкое слово. И пусть я считала себя уже достаточно циничной особой, супружеская измена для меня по-прежнему оставалась неприемлемой.
– Лили, милая… Это же позор. И дети… – начала я. Лилия меня резко прервала. Она нервничала, стараясь казаться смелой, но я видела страх и боль в ее глазах.
– Софи, ты как была наивной простушкой, так и осталась, – дрожащим голосом заявила она, и я услышала нотки паники в ее голосе. – Сейчас столько способов предохранения, что дети – последнее, о чем стоит волноваться. А если вдруг забеременею, всегда можно посетить спальню супруга. Если, конечно, мне повезет его в ней застать.
Последнее она пробормотала в сторону.
Я с болью в сердце смотрела на свою подругу. Никакие уговоры и убеждения на нее не действовали. Упрямство, злость, желание отомстить мужу затмили разум Лилии и сделали ее невосприимчивой к доводам рассудка.
Первым ее любовником стал ветеран первой англо-бурской войны – капитан де Лориньи. Военный мундир и ордена всегда манили женщин, как огонь мотыльков. Лилия влюбилась без памяти, а я вынуждена была выслушивать ее восторженные отзывы о капитане. Она восхваляла широкий разворот его плеч и сильные руки, боевые шрамы и неутомимость в постели. Для меня это было одновременно и неприятно, и интересно. Как может нравиться то, что делают двое в спальне – я не понимала. Постель ассоциировалась у меня только с герцогом. И любое упоминание о плотских утехах вызывало стойкое отвращение и брезгливость.
Бертон закатил скандал. Лилия в ответ припомнила ему и Офелию – актрису, и мадмуазель Коко – певичку, и молодую вдову барона Чандерса, и многих других. Муж заткнулся. А дальше… Дальше было все хуже и хуже. Нет, в высшем свете всегда царили вольные нравы, и измены были частым явлением среди аристократов. Но их не принято было афишировать. Все происходило за закрытыми дверями, в темноте спальне. Но Лилия, как будто специально, выставляла свои увлечения напоказ. Словно наказывала своего мужа, мстила ему за боль… «Куда это все приведет?» – спрашивала я ее, но она только отмахивалась.
Слухи и сплетни было не скрыть. Герцог за ужином обратился ко мне с нравоучениями.
– Миледи, – я подняла голову: нечасто он обращался ко мне, особенно в последнее время, – я бы вам советовал прекратить любые отношения с Лилией Девони. У нее очень плохая репутация в свете.
Я фыркнула и продолжила есть.
– Я настаиваю, – высокомерно произнес супруг.
– Лилия – моя подруга с детства, – наконец ответила я, – я буду с ней общаться, даже если она будет ходить по улицам голая.
– Но слухи… – задохнулся он от возмущения, – слухи могут коснуться вас!
– Не коснутся, – бросила я холодно. – Вы сами говорили, что герцогиня стоит так высоко над простыми смертными, что ничто не сможет пошатнуть ее репутации.
29 
