15 
— Можешь сколько угодно глумиться над Софи, посмотрим, что ты скажешь, когда ее станут звать миледи.
Мери продела нитку в иглу.
— Думаю, я буду весьма удивлена, — сухо ответила девушка. Заметив, что миссис Чаллонер вот-вот выйдет из себя, Мери отложила рукоделие в сторону и добавила спокойным голосом: — Матушка, думаю, в глубине души вы сознаете, что лорд Видал и не помышляет о женитьбе?
— Вот что я тебе скажу, — прошипела миссис Чаллонер, все больше распаляясь, — ты завидуешь красоте сестры и ее поклонникам! Не помышляет о женитьбе, говоришь? Да что тебе известно о личной жизни маркиза? Может, он посвятил тебя в свои сокровенные планы? — Миссис Чаллонер окончательно потеряла самообладание.
Мери пожала плечами.
— Не думаю, что лорд Видал знает о моем существовании.
— Удивляться этому не приходится, — проворчала миссис Чаллонер. — Ты понятия не имеешь, как произвести благоприятное впечатление на джентльмена. Но это не повод, чтобы глумиться над нашими надеждами. Если мне когда-нибудь доводилось видеть влюбленного по уши мужчину, так это лорд Видал, заруби себе на носу. Боже, да он не отходит от порога нашего дома, а что касается букетов и безделушек…
— На мой взгляд, самое верное решение — не принимать даров маркиза. Я абсолютно уверена, что этот человек не принесет Софи ничего хорошего. О Господи, мама, разве вам не известна его дурная репутация?
Миссис Чаллонер постаралась избежать прямого и требовательного взгляда дочери.
— Да что ты, девица из закрытой школы, можешь знать о репутации знатного джентльмена? Если лорд Видал и слыл некогда повесой, то все переменится, как только он окажется связанным узами брака с моей прелестной Софи.
— Очень удобная точка зрения, — согласилась Мери, вновь принимаясь за работу. — Если хотите, можете пребывать в заблуждении, матушка. Хорошо, вы верите, что маркиз имеет самые честные и серьезные намерения по отношению к Софи, но нельзя же не принимать во внимание разницу в общественном положении.
— А что до расхожих условностей, — миссис Чаллонер надменно выпрямилась, — то у меня нет никаких сомнений, что девушка из древнего рода Чаллонеров достойная партия. К тому же сословные различия не имеют ни малейшего значения, если вспомнить, что простолюдинки Ганнинг вышли замуж за аристократов до мозга костей!
— И тем самым оказали нам медвежью услугу, — горестно вздохнула Мери.
Больше она ничего не сказала, лишь с жалостью взглянула на сестру, в этот момент влетевшую в комнату.
Софи едва исполнилось восемнадцать, и в ее наружности даже самый придирчивый взгляд вряд ли сумел бы заметить хоть малейший изъян. Огромные голубые глаза, изящный маленький носик, восхитительно пухлые губки, роскошные золотистые волосы, не имеющего ничего общего с вульгарным соломенным цветом, а нежно-розовый румянец довершал портрет этого почти неземного существа. Тонкостью ума Софи не отличалась, но она премило танцевала и знала, как доводить мужчин до отчаяния, так что никто из обожателей не обращал внимания на поразительное невежество своего кумира.
Софи скороговоркой объявила о своих планах на ближайшее будущее, нетерпеливо оборвав миссис Чаллонер, которая выказала явные признаки недовольства при виде порванного муслинового платья.
— Все это сущие пустяки, маман, вы сможете починить его в мгновение ока. Вы только представьте себе, что меня ждет! Милорд Видал устраивает ужин в Воксхолле, и мы все туда идем. Там будут танцы и фейерверк, Видал пообещал, что мы с ним непременно покатаемся на лодке. Узнав об этом, Элиза Метчем пришла в такую ярость, вы бы только видели, матушка! Еще бы, ей-то никогда не дождаться такого лестного предложения.
— Что значит «мы все», Софи? — поинтересовалась Мери.
— Сестры Метчем со своей кузиной Пегги Делейн и, должна сказать, кое-кто еще, — ответила Софи, загадочно улыбаясь. — Маман, сумеете ли вы вообразить нечто более восхитительное? Но в одном я уверена! Мне необходим новый туалет! Я скорее умру, чем еще раз надену этот голубой люстрин. Если у меня не будет нового выходного платья, то, клянусь, я вообще не пойду на этот вечер!
Миссис Чаллонер по достоинству оценила серьезность угрозы и тут же принялась расписывать, каким ей представляется новое платье, перемежая свой рассказ восторженными восклицаниями о грядущих удовольствиях. Когда миссис Чаллонер и Софи пришли в состояние настоящего экстаза, раздался до отвращения рассудительный голос Мери:
15 
