19 
— А, это ты? — протянул сэр Руперт. — Что скажешь об этом? — Он швырнул Видалу листок бумаги, который только что внимательно изучал, и вскрыл следующее письмо.
Видал положил шляпу и трость и приблизился к небольшому камину, на ходу просматривая записку. Он усмехнулся.
— Дядюшка, по-моему, здесь все изложено предельно ясно. Мистер Тремлоу был бы благодарен вам, если бы вы оплатили счет. А кто, черт побери, этот ненасытный мистер Тремлоу?
— Проклятый парикмахер, — проворчал лорд Руперт. — И сколько, по его словам, я ему должен?
Маркиз назвал весьма внушительную сумму.
— Наглая ложь! — взвился лорд Руперт. — Да я за всю свою жизнь не видел столько денег разом. А что, черт побери, я заказал у него? Да почти ничего! Пару жалких париков («костыль» и «драконессу», причем один из них я так ни разу и не надел) и, кажется, коробку помады. Разрази меня гром, неужели этот тип думает, что я собираюсь ему платить?
Вопрос был чисто риторическим. Видал оставил его без внимания, поинтересовавшись:
— А вы давно знаете своего цирюльника, дядюшка Руперт?
— Господи, да всю жизнь, будь проклят этот нахал!
— Тогда, полагаю, иллюзий ваш драгоценный парикмахер не питает, — природа не отказала его светлости в проницательности.
Лорд Руперт ткнул трубкой в сторону послания злополучного мистера Тремлоу, пропустив мимо ушей язвительную реплику Видала.
— Вот что я тебе скажу, мой мальчик. Этот скупердяй начинает мне надоедать. В огонь его мерзкую писанину, в огонь!
Маркиз повиновался. Лорд Руперт пробежал глазами следующее письмо.
— И это туда же! — распорядился он. Второе письмо разделило участь первого. — Никогда не получаю ничего, кроме счетов! — пожаловался почтенный дядюшка. — А тебе какие сюрпризы преподносит почта, Видал?
— Любовные письма, — последовал равнодушный ответ.
— Молодой жеребец, — усмехнулся дядюшка. Он ликвидировал оставшуюся часть корреспонденции и вдруг стал серьезным. — Я что-то хотел сказать тебе. Ну что за наказание! Вылетело из головы. Помню только, мой мальчик, что я собирался посоветовать нечто дельное. Вчера вечером я обедал у Понсонби, и он сказал, что ты будешь у него в следующую пятницу.
— Боже, неужели? — устало обронил маркиз.
— Только не прикасайся к бренди! — предостерег сэр Руперт зловещим тоном. — Бургундское вполне приличное, можешь попробовать портвейн, но только не бренди, заклинаю!
— Что, головная боль, дядюшка Руперт? — неожиданно проявил заботу его светлость.
— Ужаснейшая, — печально ответил лорд Руперт. Он вытянул длинные ноги и откинулся в кресле, осоловело уставившись на племянника. Видимо, до него наконец дошло, что Видал явился непривычно рано. — Что привело тебя чуть свет? — подозрительно спросил он. — Если хочешь занять денег, то заверяю честно и откровенно: мой кошелек пуст. Вчера вечером проигрался до последнего пенни. Никогда не ведал, что такое удача. Вечно выигрывает банк, черт бы его побрал! Проклятье, наверное, пора отказаться от фараона и перейти на вист.
Видал расправил плечи, прислонился к мраморной каминной полке и сунул руки в карманы.
— Я никогда не питаю тщетных надежд, дорогой дядюшка. А пришел исключительно ради удовольствия повидаться с вами. Вы в этом сомневаетесь?
Лорд Руперт умоляюще вскинул руки.
— Только не это, мой мальчик! — простонал он. — Черт, когда ты начинаешь говорить, как Эйвон, я теряюсь! Так если ты пришел не за деньгами…
— Совсем напротив, — перебил маркиз.
Лорд Руперт так и замер с открытым ртом.
— А разве не ты ссудил мне пятьсот фунтов в прошлом месяце? Когда я обещал тебе вернуть их?
— Наверное, в Судный день, — безжалостно ответил любящий племянник.
Руперт покачал головой.
— Вряд ли раньше, если только злодейка фортуна не повернется ко мне лицом. — Лицо его омрачилось. — Если тебе срочно нужны деньги, мой мальчик, то я могу попросить у Эйвона.
— А что мне мешает самому воззвать к щедрости его милости?
— Должен сказать тебе, Видал, я прибегаю к этому сильнодействующему средству только в том случае, когда с минуты на минуту ожидаю судебных исполнителей, — признался Руперт. — Я не хочу сказать, что Эйвон скуп, но к благотворительности он относится без энтузиазма.
Глаза маркиза вспыхнули.
— Сэр, я вынужден напомнить вам, что его милость имеет честь приходиться мне родным отцом.
19 
