28 
— Послушай, Доминик! — одернул племянника сэр Руперт. — Ты разговариваешь со своей матерью!
Леони знаком приказала ему замолчать.
— Довольно, Руперт. Да, знаю, дитя мое, и мне очень жаль. — Она смахнула слезу. — Ты ведь мой сын.
— Сентиментальный вздор! — отрезал Видал. Он отставил недопитый бокал. В этот момент пробили часы на каминной полке, маркиз быстро оглянулся. — Я должен идти. Так зачем вы пришли? Сказать, что Кворлз одной ногой в могиле? Я и так это знал.
— Нет, не за этим, — качнула головой Леони. — По-моему… по-моему, Монсеньор послал вам записку.
Видал расхохотался.
— Совершенно верно. Она у меня в кармане. Я навещу его милость завтра утром, — надменно процедил маркиз.
Леони охватило молчание.
— Доминик, ты, по-видимому, не понимаешь меня. Монсеньор в ярости. Он говорит, что ты должен уехать из страны. Дорогой мой, умоляю, не серди его! Когда-нибудь твоя дерзость обернется самым печальным образом.
— И кто ему сообщил? — Видал свирепо взглянул на сэра Руперта. — Вы, любезный дядюшка?
— Боже упаси! — возмутился Руперт. — Ты что, за сплетника меня принимаешь? Глупец, твой отец сам все видел!
— Что, черт побери, вы имеете в виду? — вспылил маркиз.
— Не успел ты скрыться из виду — а суматоха, надо сказать, поднялась невероятная, — как заявились Эйвон и Хью Давенант. — Руперт достал тонкий кружевной платок и промокнул лоб.
— Что, в пять часов утра? — не поверил маркиз.
— Да уж не позднее, поскольку, когда Эйвон предстал передо мной, я поначалу решил, что слишком много выпил. Мой братец всю ночь провел в «Олд Уайт» за игрой в фараон, а потом черт дернул Эйвона заглянуть к Тимоти полюбоваться, что его драгоценный сынок вытворяет с родительскими денежками. «И насколько я понимаю, — сказал он после того, как осмотрелся, — здесь и в самом деле произошло что-то из ряда вон выходящее.» А теперь я спрашиваю, Доминик, тебе не кажется, что Эйвон всегда появляется вовремя?
Видал грозно хмурился. В темных глазах сверкнули искры.
— Это рано или поздно должно было произойти. Расскажите мне все, дядюшка, и как можно подробнее.
— Боже, да я был в таком состоянии, что ничего не успел понять. Молодой Комин занялся дыркой, которую ты столь успешно проделал в Кворлзе; Чолмондли отправился за привратником, а все остальные пребывали в сильнейшем возбуждении, и толку от них было чуть. Вот тут-то в дверях и возник Эйвон. Как ни в чем не бывало вставил в глаз монокль и оглядел славное собрание. В отличие от моего братца Хью Давенант таращился так, словно перед ним лежал не один болван Кворлз, а целый полк трупов. Ты же знаешь, что обычно происходит, когда появляется твой отец. Шум тут же стих, и все как один уставились на Эйвона, за исключением молодого Комина — должен сказать, этому малому хладнокровия не занимать — юный Гиппократ невозмутимо пытался остановить кровотечение.
Если хочешь знать, Эйвон понял все в один миг, но предпочел спокойно изучить все вокруг и лишь затем остановил взгляд на тупице Кворлзе. После чего обернулся к Давенанту со словами: «Мне сказывали, дражайший Хью, что заведение «У Тимоти» не похоже на другие игорные дома. И насколько я понимаю…» — впрочем, это я тебе уже говорил. Разумеется, если бы я нормально соображал, то сразу же выпрыгнул бы в окно; но, должен признаться, шампанское ударило мне в голову. Так вот, твой отец обратил свой чертов монокль в мою сторону. «Полагаю, — заметил он, — нет необходимости спрашивать, где мой сын». — Лорд Руперт сокрушенно покачал головой. — Ты же знаешь о его дьявольской проницательности, Доминик, этого у него не отнимешь.
— Знаю, — криво усмехнулся Видал. — Продолжайте, дядюшка, что произошло дальше? Хотел бы я видеть эту сцену.
— Ты это серьезно? — удивился Руперт. — Тебя бы в тот момент на мое место… Так вот, я сказал, что ты ушел. Тут вмешался молодой Комин. «Полагаю, сэр, — сказал он, — его светлость находится сейчас на пути в Ньюмаркет.» Эйвон повернул в его сторону монокль. «В самом деле? Боюсь, у моего сына выработались дурные привычки. Этот господин, — он показал моноклем на Кворлза, — этот господин, по всей видимости, последняя жертва маркиза?» Я не могу передать тебе его тон, но ты и сам знаешь, Доминик, как Эйвон может уничтожить человека одним словом…
— Лучше, чем кто-либо другой. Но я должен поздравить его милость. Отец вышел с честью из неприятной ситуации. Он принес за меня извинения?
28 
