очень нудно 
67 
– Ага. Хорошо. И когда вы уезжаете?
– В воскресенье.
Максим протянул Олесе чайную ложку, и она с наслаждением принялась за йогурт.
– М-м-м, малиновый. Вкусно!
– А вернетесь когда?
– Я не уверена, мы же не брали еще билетов. Зависит от того, как быстро удастся все отснять, – пояснила Олеся. Потом Максим влил в нее чашку чаю с молоком. Кажется, самое большое удовольствие Максим Померанцев получал тогда, когда Олеся безропотно выполняла его приказы, напоминая куклу, послушно изгибающуюся в руках кукловода. И даже если кукла уже давно показала себя капризной и неуправляемой, Максим все равно обожал в нее играть.
Уходя, он поцеловал Олесю в нос и велел вести себя хорошо и вечером обязательно вернуться домой. Она попыталась и не смогла вспомнить более мирного утреннего прощания между ними. Словно они пережили что-то важное, какой-то кризис, как это бывает при тяжелом изматывающем гриппе, после нескольких дней беспокойного метания в жару и бреду, теперь температура вдруг упала, и стало так легко и хорошо, что просто нет слов. Считай, нормальная супружеская пара. Причем красивая пара. Олеся подумала, что хорошо бы им как-нибудь сделать серию совместных фотографий. Анна и Матгемейн фотографировались на свадьбе, но Максим и Олеся хоть и поженились, а были так злы друг на друга в тот день, что на фотографии было невозможно смотреть без слез.
Олеся даже прикинула, кому из знакомых фотографов это поручить. Макияж, конечно, будет делать Анна. Максиму и делать ничего не надо, он всегда выглядит идеально. Лицо для обложки. Олеся вспомнила, какое прекрасное, загорелое, беззаботное, улыбающееся лицо живет на обложке этой книги «Камео». Дурацкое название. В Википедии было сказано, что «Камео» – это эпизодическая роль в пьесе или фильме, которую исполняет известная персона – звезда или политик. Интересно, кого Максим посчитал за «Камео» в своей книге? Уж не себя ли? Вполне возможно. Для Померанцева есть только одна звезда на небосводе – он сам. Самовлюбленный нарцисс! Но обложка отличная. Вернее, фотография.
По большому счету именно это желание взять с собой в Самару прекрасное лицо Максима, его теплую улыбку заставило Олесю зайти по дороге в книжный магазин и купить книгу. Ей вдруг ужасно захотелось, чтобы эта книжка оказалась запрятанной в самой глубине чемодана и маленький кусочек Максима поехал в Самару вместе с ней. Она, в общем, даже не собиралась ее читать.
Ирландский темперамент
Анна затянула до последнего, накручивая саму себя до черт его знает чего, и так уж получилось, что, когда отступать было некуда, она жила практически в постоянном состоянии полуобморока. Матгемейн волновался и нервничал до невозможности. В отсутствие информации он тоже навоображал себе что-то невообразимое, поэтому, когда вечером накануне отъезда Анна села напротив него за кухонным столом, он был уже готов ко всему. Война, болезни, катастрофы и, в частности, то, что Энни разлюбила его, что было, конечно, самым ужасным и непереносимым вариантом из всех возможных.
Она сидела напротив него с лицом торжественным и печальным. Сказала, что ей надо с ним серьезно поговорить. We should talk. Матгемейн побледнел и сел молча и без возражений. Дети в этот момент гуляли с бабой Ниндзей, хотя погода совершенно не располагала. Но Анна попросила и даже дала денег на кинотеатр, чтобы в этот особый, тяжелый для всех момент дети не оказались свидетелями чего-нибудь неприемлемого. Криков на английском языке. Маминых слез. Хлопанья дверей.
– Что случилось? – спросил Матюша, и Анна замотала головой.
– Ничего не случилось, – ответила она, подтягивая к себе поближе смартфон со словарем. За все эти месяцы их англо-русский вариант языка сильно улучшился, но в прилагаемых обстоятельствах его могло бы не хватить.
– Ничего? – удивился и расстроился Матгемейн, потому что, если бы что-то случилось, он бы мог что-то предпринять. Но если ничего не случилось, значит, только одно могло измениться. Ее чувства к нему. Shit![9]
– То есть… Я не знаю, как сказать. – Анна нервничала и смотрела на часы. Как она могла дотянуть до этого? Как могла не сказать раньше? Ей еще нужно собрать вещи, проверить всю косметику, которую берет с собой. Большая часть, конечно, едет в кофрах с остальным грузом, и все же Анна решила на всякий случай взять с собой все, что у нее имелось в запасе. Кто его знает, сможет ли она купить что-то в Самаре. Логика говорит, что это такой же город, как и любой другой, а значит, там можно будет купить любую косметику, какую только пожелает душа. Воспоминания юности говорили, что за пределами Москвы что угодно может стать дефицитом.
67 
