очень нудно 
47 
— А мне двадцать один, — с хитрецой добавил он.
Рафаэлла кивнула, глазами пожирая танцующих.
— А сколько лет Эдди? — невинно спросила она.
— Он слишком стар для тебя, — отпарировал Руперт.
Они присоединились к Эдди Мейфэа и его друзьям. Девушки, сидевшие за столом, напоминали панков, которых Рафаэлла видела на Кингзроуд. Хорошо, что она надела короткую черную юбку и белую водолазку. Так она не похожа на других и кажется значительно старше своих пятнадцати лет.
— Как насчет шампанского? — предложил Эдди, наполняя бокал Рафаэллы шипучей жидкостью.
Она решила, что понравилась этому парню, и моментально заволновалась. Руперт сидел дальше за столом с Одиль, и никто не мешал. Рафаэлла спокойно сделала глоток. Как вкусно!
— Выпей! Вот молодец, — просил Эдди и не отрывал от нее глаз.
Рафаэлла внимательно разглядывала его лицо. Красивые черты, чуть запавшие щеки, светло-каштановые волосы, уже слегка отросшие. На нем были синий блайзер, белая рубашка, черные брюки и галстук в сине-красную полоску. Наверное, парень лишь на пару лет старше Руперта.
— Послушай, Эдди, — вмешалась одна из панков, сидевшая рядом с ним. — Пойдем, сбацаем.
— Извини, Фиона, я обещал танец Рафаэлле.
Фиона тут же надулась:
— Черт, а я тащусь по «Ху».
Рафаэлла чуть сдержала смех. Вряд ли эта Фиона любит что-нибудь, кроме прогулок по провинции с огромным лабрадором.
— Чему ты улыбаешься? — заинтересованно спросил Эдди.
— Так просто.
Он взял ее за руку и поднялся:
— Потанцуем?
— Я обожаю «Ху», — передразнила она соперницу.
— Да ладно, ладно, — успокоил он с удивленной улыбкой.
Они протанцевали всю ночь. Медленные танцы, быстрые, самба и даже вальс! Где-то в час тридцать ночи разозленный Руперт заставил их отправиться домой.
— Я хочу с тобой встретиться, — прошептал Эдди Мейфэа на ухо Рафаэлле. — Я позвоню, и очень скоро.
Она кивнула, отлично понимая, что мать будет возражать против встреч с парнем постарше, уже умудренным жизненным опытом. Рафаэлле разрешали ходить в кино с друзьями, и больше никуда. Она уже раз целовалась с молодым человеком, но это ей не понравилось. Он работал помощником садовника, был ничего внешне, но почерневшие передние зубы и отсутствие пальца на правой руке портили впечатление.
Одиль умирала от любопытства, но сдержалась, пока они не вернулись домой и Руперт не ушел к себе.
— Ну! — воскликнула она. — Рассказывай все! И ничего не утаивай.
Рафаэлла понимала, что говорить-то не о чем. Она только протанцевала весь вечер.
— Он обещал позвонить, — сдержанно объявила она.
— Это понятно, — подбадривала Одиль. — И он явно хочет заняться с тобой страстной любовью.
— Не знаю.
— Должна знать.
— Откуда?
Одиль закатила глаза.
— Ты протанцевала с ним столько медленных танцев… — она заколебалась, а потом продолжила: — У него встало?
— Ну и вопрос!
— Так как же?
Рафаэлла не смогла сдержать хохот. Она покраснела, хотя Одиль была лучшей подругой и они всем делились.
— Да, — наконец сказала она. — Он стоял, как сержант на параде!
— Боже! — Одиль зашлась от хохота. — Ты пойдешь к нему на свидание?
— Конечно, — ответила Рафаэлла. — А почему бы и нет?
Бобби Манделла
1975
— Нет, — сказал Бобби.
— А ты упрямый сукин сын, — ответила Шарлин, нервно потягивая сигаретку. — А почему?
— Мы уже тысячу раз об этом говорили, — спокойно ответил он. — Ты знаешь, что я думаю. Я чувствую себя обязанным Америке Аллен.
— Черт подери! — Шарлин раздраженно смяла сигарету в хрустальной пепельнице. — «Блю кадиллак» и Маркус могут сделать для тебя значительно больше. Почему бы тебе не послушаться меня?
— Потому что ты ошибаешься, — спокойно возразил Бобби. — В «Соул он соул» ко мне отлично относятся.
— Но твои песни не становятся хитами, — сказала Шарлин. Она достала новую сигарету из серебряной коробки, стоявшей на дорогом маленьком столике из красного дерева. — Что ты на это скажешь?
— Знаешь, — попробовал изменить тему разговора Бобби, — ты погубишь голос, если будешь курить.
— Ты не хочешь разговаривать о серьезных вещах, — огрызнулась она. — Не хочешь признать, что «Соул он соул» — мелкая рыбешка, а «Блю кадиллак» и Маркус Ситроэн — настоящие акулы.
47 
