33 
Хоть это и отдавало самой черной неблагодарностью, но Виктория чувствовала себя птицей в золотой клетке. Поэтому на пятый день, после завтрака, Виктория встала, оделась, причесалась с особой тщательностью и осторожно спустилась вниз по лестнице. Хотя она знала, что выглядит хорошо: аккуратно уложенные волосы спадали на плечи золотистыми волнами, она благоухала своими любимыми духами от Живанши, но все равно чувствовала себя напряженно и скованно.
– Что ты, черт возьми, здесь делаешь?
Хотя вопрос был задан в грубой форме, но ответная резкость замерла на ее губах: она увидела на пороге кабинета Зака, одетого в короткий темно-синий халат. Очевидно, он только что принял душ, но неожиданный деловой звонок позвал его в кабинет. Влажные завитки волос придавали его лицу мальчишеское выражение. Но большое сильное тело принадлежало отнюдь не юнцу. Виктория заставила себя отвести взгляд от его широких плеч, едва прикрытой халатом груди, мускулистых рук и ног. Он выглядел чрезвычайно мужественно. От него просто исходило чувство уверенности в себе и физической силы.
– Я просто больше не могла оставаться наверху, я б там с ума сошла, – лучезарно улыбнулась Виктория. – Ведь твой друг-доктор прописал всего несколько дней постельного режима.
Зак неуверенно кивнул.
– Как ты себя чувствуешь? – Он приблизился к ней. Терпкий запах его одеколона вызвал у Виктории трепет.
– Прекрасно, ты меня просто спас! – Возьми себя в руки, детка, а то ты сейчас бросишься ему на шею! И просто чтобы сказать что-нибудь, добавила: – Там твой кабинет? Святая святых?
– Я всегда считал, что святая святых в доме – это спальня, – негромко ответил Зак. – Заходи, посмотри, как я тут устроился.
Он взял ее за руку и провел в комнату, служившую прежним хозяевам детской.
Кабинет оказался совсем не таким, каким его представляла Виктория. Здесь было очень уютно. На полу лежал темно-красный ковер, плотные шторы в тон закрывали окна. Одну стену целиком занимали полки с книгами. Письменный стол и компьютер стояли у другой стены, но большую ее часть занимал резной камин, перед которым стояли два кресла.
– Я не помню никакого камина, – удивилась Виктория. Ей всегда нравился живой огонь. Корал же, напротив, не любила его, предпочитая паровое отопление. – С ним совсем другая жизнь.
– Он был закрыт экраном, – ответил Зак. – Думаю, что бывшие хозяева боялись, что их детки спалят дом.
– Здорово, что ты его оживил. Мне всегда нравилось пламя, – ответила Виктория, не оборачиваясь.
– Тори?
Он рывком повернул ее к себе и поцеловал горячо и страстно. Его губы были голодны и требовательны, и она не задумываясь с жаром ответила на поцелуй. Потом ее рука проникла под его халат, пальцы начали ласкать шелковистые завитки волос на груди, затем стали подбираться к мускулистым плечам. Его кожа была свежей и прохладной.
– Тори, Тори! Как я по тебе соскучился, – хрипло прошептал он, лаская ее тяжелую грудь. – Я чуть с ума не сошел за эти несколько дней…
На ней было широкое длинное платье, застегнутое снизу доверху. Только ощутив прикосновение его пальцев, Виктория поняла, что все пуговицы расстегнуты. У нее не было сил помешать ему: первобытное животное желание захватило ее полностью, заглушив разум. Ноги у нее подкашивались, он осторожно уложил ее на ковер перед камином. Только сейчас она поняла, что полностью обнажена, и торопливо схватила одежду, стараясь прикрыться.
– Не надо, не надо… Дай мне просто посмотреть на тебя, – запротестовал Зак. – Ты не представляешь, как ты прекрасна. Просто фантастически прекрасна!
– Прекрасна? – Она не поверила, но опустила руки. – Я же такая… такая толстая.
– Нет, ты прекрасна, – повторил он, не сводя с нее глаз. – Кожа твоя просто светится. Я не могу передать, что чувствую, лаская твой круглый живот и зная, что там внутри – мое дитя. Когда я чувствую, как оно двигается. Это чудо, Тори! Это счастье!
Вместо ответа Виктория обняла его голову и поцеловала. Его слова разрушили последнюю преграду, сдерживающую переполнявшие ее эмоции.
Некоторое время они просто ласкали друг друга, наслаждаясь теплом камина, позабыв об осенней буре, бушующей за окном. Эти ласки доставляли обоим невыразимое чувственное наслаждение. Виктория позабыла все свои страхи относительно того, как он среагирует на ее теперешнюю наготу. Он нашел ее чувственной и привлекательной. Страстные прикосновения подтверждали его слова. После истекших семи месяцев, заполненных болью и разочарованием, ей так важно было снова ощутить себя любимой, что она не пыталась противостоять своим чувствам. Завтра будет завтра. Сейчас для них существовало только сегодня. Она была его женой и принадлежала ему.
33 
