очень нудно 
81 
– Вэк…
– Успокойся, – вовремя поддержал меня в седле Алекс. – Ничего страшного, просто национальная польская кухня.
Мы все-таки поехали в это страшное заведение, потому что спросить, что подают в «менее приличных» трактирах, я не рискнула.
По пути, кстати, заглянули в один из переулочков, там проходило какое-то собрание молодежи. Толпа, человек тридцать, раскрыв рот, слушала стоящего на табурете старца. На нем была надета черная мантия с широким белым воротником и темно-синий берет на голове.
– Это студенты, Краковский университет прислал своих наставников, дабы учить философии всех желающих. Ну и конечно имеющих деньги… – поспешил показать образованность наш парень.
– Филиал? Выгодное дело, наверное.
– Еще бы, они таких, как ты сказала, филиалов, чуть ли не в каждом городе по пять штук понаоткрывали! Сейчас учитель преподаст им основные доктрины, соберет деньги и выдаст докторские дипломы на руки. Потом им еще устроят день первокурсника и выпускника одновременно!
– И все?! Диплом доктора философии Краковского университета за пять минут, без лекций и без экзаменов? Круто!
– Оттачивайте искусство рассуждения, познавайте себя, постигайте суть вещей и наполняйте каждый миг вашего существования глубоким смыслом единства со Вселенной, – веско сказал преподаватель, обозревая конспектирующих «студентов», а потом действительно пошел собирать серебро. «Диплом» представлял собой красную печать, проставляемую на ладони уплатившего. Я вспомнила годы своей учебы и тупо молчала всю дорогу, задыхаясь от зависти…
Наконец мы свернули в переулок и вскоре были у дверей трактира. На вывеске тощий грифон в скудном оперении с грустным упорством пытался расклевать огненную ящерку, которая смотрела на него обреченным взглядом.
Внутри оказалось довольно уютно, все в деревенском стиле кантри, стены – беленая глина, остальная обстановка из натурального дерева, покрытого темным лаком. Присмотрели столик в уголке, народу было немного, а меню на удивление столь разнообразным, что я выбирала с истинным наслаждением:
– Жаркое из куропатки, пирог с грибами, говядину с чесночной подливкой, гусиный паштет, салат из морепродуктов, а на десерт дыню со взбитыми сливками! А к чаю, пожалуй, корзиночки с барбарисовым вареньем…
– Милая, ты не…
– Любимый, если не наемся, то закажу еще что-нибудь, – поспешно успокоила я, и командор в ужасе начал пересчитывать монеты.
Хозяйка, упитанная, розовощекая девушка с толстой косой, видимо, та самая Эдита, выслушав мой заказ, громко хмыкнула:
– Ничего этого нет!
– Как нет, а почему же тогда…
– Для завлечения приезжих! Честные поляки едят простую пищу – фляки, колбасу с кровью и смалец.
– А какой-нибудь овощной супчик? – жалостливо пискнула я.
– Капустняк! – безапелляционно отрезала девица. – И пиво для господина рыцаря?
Алекс поспешил кивнуть, а Мартину, похоже, было все равно, что есть, лишь бы принять тарелку из рук «прекрасной Эдиты».
Что называется, повезло так повезло… Наш проводник, извинившись, пересел к стойке, за которой стояла его суровая любовь, разливавшая по кружкам пиво. Пока мы терпеливо ждали заказа, дверь трактира приоткрылась и в нее протиснулась слегка сутулая фигура худощавого рыцаря в полном облачении. Он робко обозрел зал, прикидывая, куда бы сесть. Увидев Алекса в плаще тевтонца и меня в монашеской рясе, он отбросил сомнения:
– Простите, пожалуйста, можно к фам? А то тут много подозрительных личностей, рыцарям лучше держаться фместе, если будет драка!
– Прошу, брат. – Командор гостеприимно указал свободное место на скамейке, даже немножко подвинулся, чтобы странный рыцарь не стеснялся. Тот немедленно уселся, приставив щит к стене, а меч зажав между ног, и с печальным видом представился:
– Янис Труссефеден из Жемантии, происхожу из рода феликих князей Литофских.
– А я Ансельм фон Ютингем, немец, тевтонец. А это мой друг, юный монах нашего ордена, брат, э-э, Альберт.
– Очень рад, – кисло улыбнулся Янис, с тревогой косясь на немногочисленных крестьян и горожан, завсегдатаев трактира.
Мартин сидел у края стойки и, не замечая никого вокруг, напропалую клеился к Эдите, которая, по-прежнему поджав губы, никак не реагировала на отчаянные старания парня.
– Интересный у вас герб, – не выдержала я, глянув на его щит: белый журавль, стоящий на одной ноге на зеленом фоне.
– Да-а, кто-то предпочитает льфоф как символ отфаги или единорогоф как симфол непобедимости. Но наш род изначально стремился к бдительности и осторожности, что и олицетворяет журафль, – охотно прокомментировал он и, не раскрывая меню, заказал колбасу и пиво.
81 
