очень нудно 
44 
Она попросила кофе, потом нескончаемо долго сидела и мешала ложкой в чашке, при том что сахар туда не клала.
— Спасибо за талоны, — наконец произнесла она. — Давно собиралась позвонить, но… все не получалось. Для тебя ведь это бесплатно, да?
Я кивнула:
— Надбавка к зарплате!
— Выглядит потрясающе заманчиво.
— Съезди, тогда увидишь, как это выглядит, — парировала я.
— А куда я детей дену?
Неделю назад я сказала бы ей, чтоб оставила на Колина, пусть он хоть раз отпросится с работы. Но сегодня промолчала. Кейт снова принялась мешать кофе. Мы молча сидели, ложка выскабливала круги по донышку кружки. Я знала, что Кейт понукать нельзя.
— У нас плохо, — наконец сказала она. — У меня с Колином. С некоторых пор. — Снова долгая пауза. — А сейчас, по-моему, у него завелся роман.
Несмотря на силу толчка, полученного моим воображением, приземлилось оно за миллион миль от нужного ответа.
— У Колина?!
Непосредственность моего изумления даже заставила Кейт усмехнуться:
— Ах, Ханна, я знаю, ты его недолюбливаешь, но… — Она закусила губу. — Я даже не хотела тебе говорить. По крайней мере об этом.
— Но я чувствую, тебе необходимо кому-то излить душу. Уж лучше мне, чем постороннему, — сказала я, слегка обидевшись. — Так вы по этому поводу тогда сцепились?
Она тряхнула головой:
— Нет! Он не подозревает, что я догадалась.
— Догадалась о чем?
Но снова Кейт принялась водить своей ложкой. Я решила, что будет лучше, если на короткое время вступлю я:
— Я ведь… я не предполагала, что все настолько плохо. Считала, что… — Что считала? Думай, думай! — Считала, что вы, ребята, так… так капитально в этом завязаны, дети, дом, семья. Ну, взвалили на себя бремя, но по обоюдному согласию, но обоюдному желанию.
— Ну да, и я так думала. — Кейт подняла руку к лицу, потерла висок. — Даже не знаю, как все тебе объяснить. У тебя ведь нет детей…
— Это вовсе не значит, что у меня атрофированы чувства, — сказала я строго. — И не настолько я настроена против Колина, чтоб не воспринимать его всерьез.
Что, пожалуй, не вполне соответствовало истине.
Сестра кивнула, на мгновение прикрыла глаза.
— И не знаю, с чего начать. Даже толком не помню, когда все началось… Может, когда родился Бен. Так было с ним трудно, он постоянно плакал, требовал внимания. А Эми ревновала. У меня просто не оставалось сил ни на что, кроме детей. То один ребенок, то другой. А Колин был постоянно занят, их фирма стала расширяться. Они с Джоном взяли ссуду в банке, а потом проценты подскочили до небес, и надо было решать, справятся они или нет. Я его почти не видела. Мне тогда, наверное, казалось проще все пустить на самотек. Подождем, будет время, с детьми станет полегче, тогда и мы с Колином станем ближе, все по полочкам разберем…
Кейт осеклась.
— И не получилось?
— Нет. — Она протяжно вздохнула. — Нет, не получилось.
— Все же, Кейт, насколько все непоправимо? — спросила я, отчаянно силясь уверовать в свою способность помочь.
Она покачала головой:
— Мы просто перестали общаться. Если говорим, то только о детях. Мы не… Ох, прямо не знаю!
И она в полном отчаянии махнула рукой; видно, все это причиняло ей нестерпимую боль.
— Ты секс имеешь в виду? — рискнула выступить я, но только когда поняла, что у нее самой не хватит пороха.
Кейт уставилась на свою ложку, словно в ней сосредоточился весь смысл ее жизни. Лицо напряглось так сильно, что я даже испугалась — не дай бог, лопнет. И тут она четко произнесла:
— Сначала я не думала, что дело в сексе, но все-таки, по-моему, в нем. Частично. — Она помолчала. — Боже, Ханна, для тебя все это, наверно, китайская грамота.
— Не знаю, — сказала я, думая о Нике и о том, как мне, в конце концов, опостылели его предупредительность и нежность. — Боюсь, ты не поверишь.
«Видно, тебе нужно услышать мою исповедь, — подумала я, — чтоб легче было справиться со своей».
— Как ты думаешь, почему я перестала встречаться с Ником? — сказала я, помолчав.
— Ой, прости, Ханна! — Кейт уловила подспудный смысл моего вопроса. Умница Кейт. И не единственная, кто не любит откровенничать. Должно быть, это семейное.
— Пустяки. В моем случае, наверно, я не нашла пути к возврату. — И невольно мне вспомнились руки Марты и то выражение ее лица. — Может, то же и у тебя?
44 
