очень нудно 
53 
– Иловайский, это ты фитиль спёр, что ли?! Не, ну энти казаки вообще совесть потеряли… Всё тырят, всё!
Фальшивые стенания красавицы перекрыл обиженный всхлип рогатого охранника:
– Стой, казачок, погоди! Ну ты чё сразу?! Чё, шуток не понимаешь, да? Это ж табельное оружие, меня за неисправность начальство по головке не погладит, а по башке настучит!
Я продолжал идти.
Маленький стройный гусар, а бесы любят оборачиваться в яркое, подпрыгивая, заглядывал мне в глаза, не прекращая нудного нытья:
– Ну виноват, обманулся, погорячился, и чё? Чё сразу ружьё-то портить, а? Меня ж теперь как вольноопущенного…
– Кого?! – не сдержавшись, переспросил я.
– Вольноотпущенного, – поправился бес, пуская слезу. – Уволят из рядов, а дома жена-стерва, дети сопливые, батяня-пьянь, тёща (ваще молчу кто!). Отдай фитиль, чё ты как этот…
– Скажи: Иловайский – казак, а я дурак.
– Иловайский – казак, а я дурак! – закатив глаза, во всю глотку проорал бес, и я торжественно вручил ему фитильный шнур. После чего мы дружно помирись-мириськались мизинцами, и он счастливо умёлся чинить свой длинноствольный самопал.
А за поворотом буквально через десять – пятнадцать шагов моему взору наконец-то открылся Оборотный город. Красивый он всё-таки, если смотреть обычным человеческим зрением. Дома высокие, до четырёх этажей, шпили и флюгера золотые, черепица красная и синяя так и горит, площадь широкая, улицы чистенькие, а народ по ним гуляет такой нарядный да счастливый, как в сказке!
И смотрят все на меня так ласково, что… О господи!
– Хватай его, тёпленького-о-о!!!
– Да ну вас к мамонту в дупло, – столь же душевно пожелал я, давая ходу.
Побегать в избытке сил и молодости по хорошей погоде с разными интересными препятствиями, уворачиваясь от неповоротливых сельских вурдалаков и доводя до визга молоденьких чертовок с задранными на ветру юбками, – это и сердцу весело, и здоровью полезно. За дедовскую саблю даже не хватался, смысла ни на грош, тут на каждой улице по десятку кровососов, если начну рубить – увязну на пятом-шестом, а остальные со спины навалятся. Впрочем, и бегать долго тоже особенно не получится, один против целого города – не намарафонишься!
– Так… до церкви далеко… до Хозяйкиного дворца… ещё дальше… кабак… Кабак годится! Там тесно, все сразу не заскочат, а там и… Катенька подоспеет. Не может не подоспеть…
И, не тратя больше ни минуты на размышления, я пулей-дурой влетел в гостеприимно распахнутые двери ближайшего питейного заведения. В два прыжка добрался до стойки, хлопнул по ней кулаком и на весь зал потребовал:
– Водки!
* * *
На меня нервно уставились два-три завсегдатая, то ли опухшие мертвецы, то ли перекормленные утопленники. Но высокий бородач внешности Ильи Муромца (на деле низкий косой тип с неопрятной щетиной и невероятно широкими плечами) безропотно налил мне довольно чистую стопку и кивнул:
– На закуску чего-с пожелаете-с? Грибки-мухоморы, огурчики с плесенью, расстегаи покойницкие, икра лягушачья али просто рукавчиком занюхаете?!
– Рукавчиком, – чуть отдышавшись, решил я. Знаем мы, из чего готовят на их кухнях, тут даже чисто вегетарианское в рот брать не стоит. Отравишься, к нежной радости повара, и будешь подан на блюде уже следующим посетителям…
– Ага! Вот где он! Думал в кабаке спрятаться, ан не выйдет! – В двери вломились три рогатых обормота с нечищеными рылами. – Вот те и хана пришла, казачок! Вот те и…
– Он у меня водку кушает-с, – как-то необычайно спокойно заметил кабатчик, и в его руках из ниоткуда появились длинные изогнутые ножи.
Троица побледнела пятачками, затруднённо дыша розовыми сопелками.
– А-а… когда докушает?
– Торопить не буду-с.
– Ни-ни, и в мыслях не было, мы за дверью подождём, – понятливо кивнули мои преследователи, скромно выходя задом.
Плечистый хозяин, не убирая ножей, обернулся ко мне, я быстро выпил, так же молча достал саблю, положил её перед собой и указал пальцем на опустевшую стопку. Мгновение спустя она была наполнена. Вот и ладушки, куда мне спешить, водка тут вполне приличная, Прохор из трубы не убежит, так что отдохну-ка я пока здесь, дождусь, пока Катерина сама меня найдёт…
– А вы, поди, сам Иловайский будете-с?
– Не без этого, – уклончиво ответил я. Ибо «сам Иловайский» – это мой дядя, а я так, всего лишь двоюродный генеральский племянник.
– Фамилия известная, вторая рюмка за счёт заведения-с.
53 
