очень нудно 
74 
– Стало быть, ты хошь нас, честных кровососов, сподвигнуть богоугодное дело совершить на благо всей необъятной Российской империи?! Да нам-то с того какой резон – в сырой земле ногтями копаться?
– Ну мало ли… Вдруг где на косточку на обглоданную набредёте? Всё ваше. Я на кости без претензий.
– А вот энто уже деловой разговор, – загорелись упыри. – Тут уже есть об чём лясы поточить, за что языками завязаться. Ежели в цене сойдёмся, так и мы не без патриотизму! Французы, говоришь, на нашем кладбище чегой-то там сныкали?
– Угу, – тупо кивнул я, всё ещё не веря, что они так легко купились.
– Да как посмели? Куда царь смотрел?! Кто энтим лягушатникам, ваще, волю дал по нашинским погостам под шарманку шляться, из-под холмиков могильных самое вкусное выбирать, права наши упырьские, суверенные, нарушать прилюдно, да ещё и карты потомкам оставлять – где что недоели?!! – завёлся Шлёма.
– Бонапартисты, что с них взять.
– Ни стыда ни совести, – подтвердил более образованный Моня. – А вот, Иловайский, коли мы тебе всё кладбище перекопаем, нам медаль дадут? За заслуги перед Отечеством…
– Всё перекопаете, скажите «спасибо», если не расстреляют, – строго осадил я. – Нам там потом не картошку сажать, думать же надо.
– Расстрел что-о, тьфу! – не слушая меня, дружно отмахнулись упыри. – Вот ежели в Сибирь сошлют, оно куда как неприятнее. Там, говорят, в морозы лютые земля как камень промерзает и покойников хоть кайлом долби, а толку? Ни одну могилку не вскроешь, ни в один гроб греться не влезешь, так уж лучше расстрел. Всё из огнестрельного оружия… Тока ты нас заранее предупреди, чтоб мы хари умыли и чистые рубахи надели.
– Э-э, не проблема. – Я доразлил по стопкам остатки уже второго штофа и, видя, что беседа уходит не туда, попытался вернуться на прежнюю тему. – Давайте начнём с малого. Вы просто найдёте мне три могилы, отмеченные вот тут на карте крестиками, а в нужном месте я уже сам пороюсь.
– Дык чё ж тут гадать-то… Две могилки прямо, а третья с разворотом. Вот дерево, вот лес, а вот… загогулина нереалистичная обрисована. Всё криво-косо, сикось-накось, руки бы оборвать Рафаэлю галльскому за энти безобразные художества! Ну не дано человеку в один прилив против ветра пожар тушить, дык неча и штаны расстёгивать… – витиевато опустил неизвестного французского оккупанта практически трезвый Шлёма. Потом посмотрел на собрата, икнул и безмолвно рухнул под стол.
– Всё, готов. Абзац котёнку, не умеет пить, – чуть виновато пожал плечами Моня и плавно сполз туда же.
Я остался один, в компании двух тощих типов студенческого телосложения и пьяного ёжика, продолжающего окутывать себя табачными кольцами. Ну, молодёжь, кем бы она ни была (начинающими вампирами, колдунами-первогодками, вурдалаками-самоучками), вела себя тихо, посасывала через соломинку зелёную жидкость с убойным ароматом полыни и на меня внимания не обращала. Бурдюк с иголками вроде тоже, не факт, что он вообще и разговаривать умеет. Сам кабатчик, дважды подав нам водку, пропал бесследно, ни слуху ни духу. Но вот только стоило мне встать, как он мигом возник у стола, криво улыбаясь и подмигивая:
– Плати, казак!
Я незаметно пнул ногой сначала Моню, потом Шлёму, потом наоборот, но толку ноль – оба находились в состоянии абсолютной недобудимости, хоть ажурной резьбой их покрывай или кубачинской чеканкой, даже не почешутся.
– Сколько?
– Да денег не надо, давай чего обещался.
– В смысле? – осторожно уточнил я.
– Ну дружки твои заранее предупредили, что платить по-иному будешь… Языком!
Я окончательно ничего не понял. То ли от меня ждут мытья посуды языком, то ли отдать его на отрезание, то ли вылизывания чьей-нибудь…
– Да ведь весь Оборотный город слыхал, как ты от Хозяйки «всё, что хотел, получил», так теперь про то и расскажи, коли обещал! Даром, что ли, водку-то жрали?! Ну как она… безо всего, хороша, а? Груди-то каковы? – Кабатчик сглотнул розовую слюну. – А сама в постели небось стонет так сладко? О-о-а-а! Да, потискал, поди, на славу, за всё да по-всякому, и…
Уж не знаю, сколько в нём было весу (крупный мужик, кулак я отшиб здорово), но этот похотливый мерзавец от одного удара в ухо перелетел через студентов и всем задом прилип к спине ежа! Вопль был такой, что мои упыри проснулись.
– Иловайский, мать твою! На минуту одного оставить нельзя, ты чего творишь?!
– Я чего?!! Ах вы…
– Ша! Линяем отсель, покуда не замели, а все потом друг дружку придушите. – Бледный Моня с трудом оторвал меня от Шлёмы и вытолкал нас взашей из гостеприимного заведения. Оно очень вовремя, так как кабатчик визжал по нарастающей, за нашей спиной уже начинала лопаться стеклянная посуда.
74 
