25 
Когда голос вернулся ко мне, священник уже начал тихую молитву за упокой наших грешных душ. Мой вопль разнесся над притихшими людьми, как треск разорванного полотна:
– Наташа-а-а!
Все уставились на меня. Она вздрогнула и подняла ресницы.
– Наташа, это же я! Я здесь, я нашел тебя, я пришел за тобой, любимая…
Теперь все повернулись в ее сторону. Оборотень что-то прорычал и, схватив мою жену за рукав, попытался затеряться в толпе. Наташа не двинулась с места, глядя на меня широко распахнутыми глазами, словно пытаясь вспомнить – кто я, где она меня видела… Сыч плюнул и, бросив ее, начал грубо проталкиваться к воротам. Вокруг Наташи образовалась пустота.
– Сережа?.. – неуверенно спросила она.
– Да! – заорал я, дергаясь у столба и срывая цепями кожу на запястьях.
– Сережка! Мой Сережка… родной! – Она протянула ко мне руки, но ее слова потонули в сумасшедшем вое толпы:
– Ведьма-а-а!
С монастырских стен взлетели перепуганные голуби. На какое-то время я, наверное, окаменел… Все происходило слишком быстро и непонятно. Мысли проносились в голове с невероятной скоростью, но были необыкновенно короткими и четкими. Я с пристальной ясностью понимал, что, кроме меня, никто не знал, что моя жена – ведьма. Одетая в соответствующее эпохе платье, Наташа ничем не выделялась из числа прочих женщин. Тем не менее народ единодушно и проницательно угадал ее принадлежность к ведьмовству. Как так? Почему вдруг?
– Это тот гад с волчьим взглядом кукарекнул, а остальные в голос подхватили! – участливо объяснил голос слева. – Заложил, можно сказать, с потрохами. Полнейшая хана твоей супружнице… Слушай, вам ведь все равно помирать, хочешь, я этому пожилому сутенеру всю жизнь испоганю? Он от твоего пепла до гроба не прочихается!
– Мстить врагам? Да еще в то время, когда вот-вот придется предстать перед престолом Господа?! – ужаснулся голос справа.
Я их не слушал – Наташа бросилась ко мне, расталкивая стражников. Пока священники соображали, как им себя вести в свете сложившейся обстановки, она уже прижалась к моей груди, дрожа, словно потерянный ребенок. Мы смотрели в глаза друг другу, не в силах произнести ни слова от переполняющих нас чувств. Девочка моя, как же долго тебя не было… Я вновь окунулся в горячий омут ее бездонных глаз. Вокруг шумели люди, звенело оружие, священники взывали к небесам, военные отдавали приказы, – казалось, все это происходит где-то далеко, на киноэкране, а мы, сумасшедшие влюбленные, озвучиваем весь фильм поцелуями. Наташа осторожно гладила меня кончиками пальцев по лицу, словно боясь, что я исчезну.
– Огня! Огня сюда… Сжечь их всех!
Краем глаза я увидел за ее спиной поднимающих алебарды стражников.
– Наташа! Осторожно, сзади…
Она повернулась к ним так резко, что ее волосы хлестнули меня по лицу. Наташа топнула и взмахнула руками – стражники посыпались с помоста, как кегли! Я не расслышал, какими словами она этого добилась, но моя жена – ведьма, и она находилась в мире, где магия имела настоящую силу. Какой-то особо ретивый офицер решил погеройствовать в одиночку. Он даже ухитрился запрыгнуть на помост и замахнуться мечом, но Наташа увернулась от удара. Сталь со свистом ударила в столб, плотно застряв в двух-трех сантиметрах от моего уха.
– Куда бьешь, козел безрогий?! – пискляво взвыл маленький Фармазон, перепуганно высовываясь из-под лезвия. – Я же тебя в ефрейторах до пенсии ходить заставлю… Век воли не видать!
В ту же минуту Наташа глянула в глаза офицеру, он зажмурился, закрыл лицо руками и упал, вереща как сумасшедший:
– Ничего не вижу! Не вижу! Она ослепила меня… Я не вижу ничего… Ведьма проклятая!
– Кто это? – заинтересовался Иван, выйдя наконец из своего молчаливого ступора.
– Наташа, – охотно ответил я. – Моя жена, я вас попозже познакомлю. Сейчас она немного занята…
– Так ты бы помог ей, а?
– С радостью, самому без дела как-то неудобно, стою и стою…
– Ну, так слово скажи!
Я сдержанно зарычал в крайней степени бессильного раздражения.
– Сереженька, не гневите Бога! Очень вас прошу, пожалуйста, никаких заклинаний! – пользуясь моментом, вставил Анцифер. К помосту выскочили арбалетчики, заскрипели рычаги, натягивая тетиву маленьких железных луков.
– Не сметь! – заорал я так громко, что горло едва выдержало, на какое-то мгновение все стушевались. – Довольно глупостей, сию же минуту отпустите нас, или я за себя не отвечаю!
25 
