очень нудно 
71 
— Ваня?!
Бывший подъесаул не сразу смог заговорить, его душили слёзы.
— Таки разговор с церковным начальством как-то не задался, — прозорливо угадала Рахиль. — Они наверняка навалились сзади, шестеро на одного, вы даже не успели потрогать шашку, хотя сопротивлялись, как лев!
— Они… а они… у меня… я же им…
— Терпи, казак, а то мамой будешь, — сострадательная еврейка утешающе поправила Ивану сидящую набекрень чёрную монашескую скуфейку. — Вы как ребёнок, честное слово… Нельзя же всегда быть таким откровенно прямолинейным. Поверьте, даже слова «да» и «нет» можно передавать с тысячей смысловых оттенков…
Пока она разъясняла молодому человеку элементарные основы дипломатии, старый эльф высунулся из трапезной наружу, узрел идущую к ним делегацию и шёпотом доложил:
— Этот рыжебородый деспот идёт сюда, с ним несколько человек. Будем драться? У нас ещё есть кинжал, автомат и меч…
— Таки зачем?! Библия учит нас, что со святыми людьми всегда можно договориться!
Она только-только успела попросить Миллавеллора подержать казака на коротком поводке, как отец Никодим встал перед ними, подобно девятому валу на картине Айвазовского.
— Не след тут долго чревоугодничать, пора и делу послужить. До вечерни по хозяйству помочь надобно, двор вымести, посуду перемыть, да мало ли… Вот и беритесь, благословясь!
— Батюшка, — скромно опустив очи долу, спросила Рахиль. — Позвольте лишь один вопрос полюбопытствовать…
— Баловство это! Не пристало девице вопросами маяться.
— Ну, один! Маленький-малюсенький… Если мы тут быстренько всё приберём, вы нас отпустите?
— Дитё глупое, неразумное, — нахмурив брови, определил святой отец. — За воротами обители — земли чужие, грехом да скверной полные, искушениями обильны, власти диавольской подвержены… Тока здесь, у нас, и есть истинный Рай! В отрешении от мирского, в молитвах беспрестанных, в мыслях чистых, смиренных, к престолу небесному направленных…
— Таки не пустите?
— Не пущу!
— Спасибо за откровенность, — широко улыбнулась коварная иудейка, демонстративно засучивая рукава. — Ну, где отдраить, что намыть, куда приложить веник и неуёмную энергию еврейского народа? Я же уже практически согласна на Фатинью…
Глава тридцать первая
О том, что Закон не запрещает — он рекомендует. Но настоятельно. И попробуй отказать, потому что это — Закон!
…Всё-таки трудотерапия — великое дело! Уже через три часа лихого размахивания метлой Иван Кочуев напрочь забыл о всех проблемах и обидах. Монашеское одеяние было достаточно удобным, хотя к длинному подолу пришлось приноравливаться. Волосы под скуфейкой быстро взмокли, поясница чуточку ныла, но силы в руках не убывали — казак старательно изображал бурную радость от дворницкой деятельности.
Рахиль припахали на мытьё посуды в трапезной, самое женское занятие, тем более что ей в помощь дали двух монашенок помоложе. Девоньки быстренько перезнакомились, и работа пошла веселей! Но медленней, значительно медленней… Разговоры, истории, анекдоты, сплетни — сами понимаете, женщины…
Эльфу, как наиболее взрослому и ответственному, доверили наведение порядка в шкафах и хранилищах. Он помогал пересчитывать священные книги, церковную утварь, запасы свечей, лампадного масла и ладана. Последним он успешно набил себе тайный кармашек, «раскумариться» на будущее… По ходу работ остроухий заглянул и в маленький полуподвал, забитый «лишними вещами», то есть тем, в чём люди приходили в монастырь. Казачья форма и шашка нашлись сразу, вещи израильтянки чуть позже, как со всем этим поступить, ушлый философ догадался без напоминаний. Время летело незаметно, оставалось дождаться ночи…
Вся компания смогла собраться только после заката. Отец Никодим вызвал их к себе, слегка пожурил за трудовое усердие (дескать, и о молитвах не забывайте!) и, кстати, сообщил о том, что в ворота стучались два парня в белых одеждах, интересовались казаком, эльфом и девушкой. Но из монастыря выдачи нет, паре охальников пришлось удалиться несолоно хлебавши. Ребята сдержанно поблагодарили и уже на выходе тихо уточнили место общего сбора — за трапезной, когда народ двинется на всенощную. Вообще-то подобные службы на земле устраивались нечасто, но на небесах монахи могли позволить себе многое…
— Рахиль?!
— Нет, мать Тереза! Что вы на меня так изумляетесь, да, я таки тоже была вынуждена переодеться. — На юной еврейке аккуратненько сидело чёрное приталенное платье монашки. — Миллавеллора оставили в эльфийском, на его рост и худобу не нашлось подходящей рясы, обещали сшить наутро.
71 
