очень нудно 
94 
– Вот, почтеннейший, я нашла! – Впорхнувшая в дверь танцовщица аккуратно сложила промасленный халат и шаровары у ног углублённого в себя Багдадского вора. – Только мне надо руки чем-нибудь вытереть…
– Ха… убедилась?
– Да, уважаемый. Вы были правы, это никак нельзя носить. Масло так и сочится…
– Вот видишь.
– А я-то ещё думала, с чего это у вас такая блестящая задн… ой! Прошу прощения! Вы весь такой блестящий…
– Неприятно… – скорбно откликнулся Лев, – ходишь везде, поскальзываешься, и вообще… Кстати, чем у нас прочие обитательницы занимаются?
– Пока все собрались на втором этаже, в конце коридора, ждут указаний светлейшего эмира.
– И сколько их там?
– По-моему, человек пятьдесят, – припоминая, Епифенди вскинула бровки и почесала за ушком, – но точно не знаю, я ведь здесь новенькая.
– Хм… пятьдесят, это, пожалуй, много.
– Увы, если эмир прикажет жёнам выкинуть вас из окна – они справятся. Вы сейчас – как между молотом и наковальней…
– Да, вроде бы не ядерная война, а всё равно хреново, – деловито согласился Лев, и нездоровый блеск в его глазах показался девушке чуточку опасным. – Значит, если их попросят, то они меня отсюда турнут? Да ещё и всем коллективом, конечно… Постороннему мужчине в гареме не место! Это хорошо, это даже правильно, это просто прелесть какая-то…
– Что с вами, почтеннейший?! – настороженно подобралась маленькая Ирида, глядя, как Оболенский хватает с пола испорченную одежду, потрясая ею в воздухе.
– Они ждут приказа эмира? Да я сам их попрошу! И клянусь бородой… этого… вашего… Гызра!
– Хызра, – автоматически поправила танцовщица.
– Короче, уж мне-то они не откажут!
На персидский ковёр падали тяжёлые капли подсолнечного масла…
* * *
Красота мужчины на конце его копья!
Арабская пословица с намёком
Вот ей-богу, это был один из немногих случаев, когда я категорически отказывался верить Оболенскому. На мой взгляд, способ, каким они выбрались из, казалось бы, совершенно безвыходного положения, оказался настолько прост, что первоначально даже не укладывался в голове. Может быть, я чересчур подозрителен, может быть, просто переутомился или перечитал фантастики, но всему же есть разумные границы! Если верить Льву, то эмир Багдада был человеком весьма недалёкого ума, отличавшимся редкостной скрупулёзностью и требовательностью в соблюдении буквы закона. Да что там буквы… он мог прийти в бешенство от неправильного толкования какой-нибудь запятой! А ведь именно это и дало возможность нахальному Багдадскому вору смыться. Или вот нукеры, стражники и слуги – неужели они так уж слепо и безоглядно выполняли любое указание начальства? Ведь стоило им проявить хоть чуточку неповиновения и личной инициативы – моего друга сграбастали бы как миленького! А жёны? Вряд ли гарем является местом строгого содержания пятидесяти дур одновременно! Нет, я отнюдь не отличаюсь махровым мужским шовинизмом и как раз уверен, что женщины точно знают, чего хотят. А хотели они немногого – глотка свежего воздуха свободы и скромненького домашнего бунта. Нет, не кровавой революции, упаси аллах! Просто так, немножечко, чуть-чуть, маленький мятежик на чисто бытовом уровне… Лев долго уверял меня, что на Востоке свои законы: например, за невыполнение приказа, приведшее ослушника к победе, – ему сначала отрежут уши, а потом наградят новым седлом. Стоит ли игра свеч?! Вот и я о том же… Так что в этой истории все действовали в строгом соответствии с законами Шариата, а потому виноватых просто не было. Не верите, убедитесь сами…
– Что я должна сделать?
– О несложившаяся балерина багдадского канкана! Повторяю в пятый раз – иди и скажи им, что я – здесь!
– Ясно. Но ведь они побегут на вас смотреть?
– Это нам и нужно.
– А если они захотят вас побить?
– Это предусмотрено планом операции, даже больше – именно на факт битья мы и делаем основную ставку.
– Мы?
– Я. Ты стоишь позади всех, как бедная родственница.
– Как кто?!
– Не важно, главное, когда все выйдут – сразу дуй к воротам, там тебя будет ждать Ходжа.
– А как же вы?
– Я выберусь сам, я скользкий. Всё поняла?
– Да.
– Тогда – вперёд.
– Куда?
– В конец коридора, к прочим жёнам!
– А что я там буду делать?
– О-оу-у, ВАЗ, УАЗ, МАЗ, КАМАЗ – язви тебя в карбюратор!!!
Ириду Епифенди снесло наверх взрывной волной, словно растрёпанного воробышка. Лев, с трудом уняв рвущийся с языка эмоциональный стресс, злорадно подумал, что домулло будет очень весело с такой хохотушкой. Он ещё раз выкрутил обеими руками свой настрадавшийся халат, выжимая на гладкий мраморный пол последние капли масла. Коридор первого этажа, от лестницы до входных дверей, имел свободного пространства метров восемь – десять. Из них последние пять были обильно политы подсолнечным маслом. Сам Лев бочком прогуливался по узенькой сухой кромке впритык к двери. А с той стороны доносились звуки не менее содержательного диалога…
94 
