очень нудно 
96 
– Всем закрыть глаза и не смотреть на моих жён! – это был приказ номер один, никто и не пытался ослушаться.
– А вы куда уставились, бесстыдницы?! Всем сию же минуту прикрыть лица! – это приказ второй, не менее разумный и вполне последовательный. До этого момента все действия главы Багдада выглядели абсолютно логичными и рассудочными. Потом, когда он увидел, как лица, явно виновные в создавшемся кавардаке, внаглую улепётывают к воротам, эмир бросил третий клич, – и не умный, и не последовательный…
– Что вы встали, словно столетние чинары? Хватайте этих негодяев!
Ослушаться, как вы догадываетесь, никто и не подумал. Восток – дело тонкое, там дураков мало… Вот мудрых людей там много, их ценят и уважают. Ибо мудрость восточного человека, в отличие от ума европейца, имеет не только практическое, но и материальное обоснование. Будь на месте мудрых нукеров какие-нибудь умные рыцари, они бы с рёвом повытаскивали двуручные мечи и, всей толпой бросившись в погоню, не оставили б от Льва с компанией даже тапочек. Но для этого надо открыть глаза, что налагает мгновенный позор на гарем горячо любимого правителя, а он, правитель, непременно припомнит свой позор в самое неподходящее время. Мораль: в присутствии начальства выполняй все приказы, а не только самый последний. Не сомневайтесь, по слову эмира догонять «негодников» бросились практически все. Но, памятуя о предыдущем указании, – строго не открывая глаз! Люди похватали сабли и ринулись во все стороны сразу, предпочтительно друг на друга, босиком по визжащим от ужаса жёнам владыки. Селиму ибн Гаруну аль-Рашиду стало дурно… Полнейший бардак на относительно маленькой площадке грозил обернуться глобальным мордобитием на ощупь. Мужчины уже кое-где радостно гвоздили друг друга по чалмам. Нежные восточные женщины только выглядят беспомощными и забитыми, но это пока им три раза не наступят на ногу или не ткнут острым ятаганом… совсем не туда! В эти горькие для отечества минуты они с ходу превращаются из гурий в фурий, бодро выщипывая бороды зазевавшимся нукерам. Если наши друзья успели беспрепятственно добежать до выхода, то исключительно благодаря перечисленным выше обстоятельствам…
Двое молодцов в коротких кольчугах, охраняющие ворота, схватились было за копья, но Насреддин храбро упал им под ноги, вереща на одной истерично-надрывной ноте:
– Открывайте ворота, о беспечные воины! Уводите всех, кого ещё успеете спасти! Случилось страшное, ибо Аллах забыл про нас…
– Что такое, э? – нервно поднапряглись стражи, шум и крики со стороны гарема было невозможно не услышать.
Ходжа закатил глаза и страшным шёпотом пояснил:
– Женщины взбесились!
– О шайтан… – с ужасом выдохнули воины, а домулло одним махом добавил скипидара в огонь:
– Аллах поразил безумием весь гарем нашего повелителя! Женщины словно сошли с ума! Они сломали двери, они бьют правоверных, они произносят непотребные слова и грозятся уничтожить весь город. Эмир с верными людьми пытаются их задержать, но…
– Говори же! – переглянувшись, взмолились оба молодца.
– Но он… увы мне, я не смогу жить после того, что видел! Он успел крикнуть, чтобы я уводил всех невинных, а сам… А-а-а! Смотрите, смотрите, о воины, – вон они! Уже бегут сюда!!!
Из-за поворота действительно показался рослый полуголый человек, на плечах которого, надсадно вопя, подпрыгивала какая-то растрёпанная девица. От изумления стражники бросили копья и попытались спрятаться за щитами.
– Куда?! У-у, хвастливые дети высокогорных баранов… – беззлобно рявкнул Насреддин, хватая храбрецов за шиворот и намеренно меняя тон. – Живо открывайте ворота, пока эта безумная не откусила мусульманину голову! Кто готов оказать ему братскую помощь? А, правоверные?!
Ворота открылись мгновенно, благо запирались простым брусом, без всяких сложностей с замками. В образовавшуюся щель первыми юркнули отважные воины эмира. Лев подбежал совершенно запыхавшийся, а у танцовщицы от шока так свело ножки, что Ходжа еле-еле снял её с затёкшей шеи Оболенского.
– О любовь моя, исстрадавшаяся на жёсткой коже этого белого иблиса! О солнце моё, натрудившее дивное горлышко в непотребном крике! О печаль моя, устало открывающая божественный ротик и вдыхающая ошеломляющей грудью…
– ВАЗ, УАЗ, МАЗ, КАМАЗ – язви тебя в карбюратор!
От таких слов добрый домулло многозначительно окосел, имитируя китайского мандаринчика. Услышать подобное из уст невинной девушки было для него равносильно полноценному плевку верблюда в самую душу.
96 
