114 
Дела, расследуемые бравым хорунжим, весьма специфические и по духу описываемых времен более подпадающие под юрисдикцию Святейшего синода, чем казачества. Но до Бога, как известно, высоко, а до Синода, расположенного в Северной Пальмире, далеко. Вот и приходится характернику проявлять свое мастерство. То разбираясь с продавшим душу дьяволу колдуном, вознамерившимся испортить жизнь крестьянам села, в котором расквартирован полк Иловайского; то успокаивая разбушевавшегося оборотня, решившего свести счеты с погубившими его людьми и жителями Оборотного города; то вмешиваясь в ход научно-практической конференции, посвященной проблемам мирного сосуществования нечистой силы и людей и грозящей наступлением полного мрака и хаоса. Традиционные для астраханского фантаста сюжетные схемы, позволяющие развернуться его таланту рассказчика. Часть из них восходит к литературным источникам, часть подсказана самой жизнью.
Так, несомненным претекстом для первой повести послужила книга Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки». Гоголь, вообще, для Белянина является непререкаемым авторитетом во всем. С ним он сверяется, из его произведений черпает вдохновение и учится воссоздавать народный дух. Нередко критики сопоставляют гоголевский смех и белянинский юмор, находя в них нечто общее. В «Колдуне на завтрак» использован сюжетный мотив, пронизывающий бессмертное творение классика: черт на службе у человека. Отношения нечистой силы и людей в «Вечерах…» довольно сложны и не поддаются однозначному прочтению и толкованию.
Черт, бесспорно, враг человека, коварный искуситель, использующий любую возможность для того, чтобы его погубить. То, что он порой помогает кому-либо из людей, — это всего лишь часть хитроумного плана, тактика. Как в «Фаусте» Гёте: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Эта же мысль проходит и в повести Белянина. Нечистый помогает Иловайскому-младшему обезвредить злого колдуна не из любви к людям и даже не из-за желания избавиться от конкурента. Колдун нарушил уговор с дьяволом, решив, что он может позволить себе все что угодно. Чаша терпения у Сатаны, как и у Господа, не бездонна. Нужно платить по счетам. Вспомним «Страшную месть» и жуткую кончину старого грешника-колдуна. Современный фантаст смягчает мистически-трагическое звучание гоголевского текста, оборачивая все шуткой. Однако от этого финал не меняется.
В такой же шуточной, несерьезной манере изображен и сам случайный помощник казака-характерника. Черт у Белянина похож на непутевого нечистого из «Сорочинской ярмарки», заложившего корчмарю свою красную свитку, а также на персонажа «Ночи перед Рождеством», возившего кузнеца Вакулу на своей спине в Санкт-Петербург. Бродяга-коробейник, дурашливо изъясняющийся на старом одесском наречии. Он вездесущ и практически всемогущ. Его «неспособность» тут же снять с Ильи наведенную колдуном личину мнимая, в чем убеждается герой в скором времени. Нечистый просто играет с человеком. Причем отнюдь не горя традиционным желанием заполучить его бессмертную душу. Хотя тут вопрос спорный.
Естественно, бравый хорунжий — персонаж положительный и по-своему тверд в вере. Однако его приятельски-панибратские отношения с нежитью заставляют усомниться в ортодоксальности православия Ильи. По канонам он не должен бы быть столь снисходителен и толерантен к бесам, коими, несомненно, являются жители Оборотного города. В этом парадоксы нашей современной религиозности. Мы можем поститься и причащаться, ходить в церковь и осенять себя крестным знамением и одновременно, нимало не смущаясь, творить неблаговидные поступки.
Кроме «главного» черта в книге присутствуют и бесенята помельче. Прежде всего привратники Оборотного города. Это также излюбленные персонажи Белянина, которые у него получаются очень живыми и колоритными и способствуют углублению юмористической составляющей книг писателя. Илья Иловайский на протяжении всего повествования неоднократно сталкивается с храбрыми охранниками городских ворот. И каждый раз автор ухитряется написать сценку, непохожую на остальные. Изобретательности фантаста, кажется, нет предела. Только-только мы отсмеялись над одним незадачливым бесом, безуспешно пытавшимся подстрелить нахального казака, как на смену ему выскакивает еще более потешный «чертик из табакерки», измышляющий коварный план по пресечению попыток хорунжего проникнуть в оберегаемый нечистой силой город.
114 
