очень нудно 
31 
Туда пройтись, что ли? Но и опять оказалось — не судьба… В том смысле, что день мой сегодня складывался из сплошной беготни, перемежаемой регулярным мордобитием. В основном моим. В смысле мне доставалось. За что, про что, не знаю, но так уж вышло, расположение звёзд не в той комбинации…
Я только потянулся, поправил ремень, стряхнул кустом лебеды пыль с сапог, как до моего слуха донёсся сначала слабый, но потом всё более и более нарастающий крик:
— Илова-а-айски-ий, беги-и-и!
Ну, небушко ясное, свежий ветерок, погода прелесть, то есть вроде почему бы и не пробежаться, но ведь надо понять куда и вот зачем? Тут до села-то рукой подать, в любой момент по дороге крестьяне могут поехать, а то и наши станичники верхами с пиками. Кого бояться-то?
— Беги-и!
Из перелеска за полверсты от меня выскочили два брата по крови (в смысле кровопийцы) Моня и Шлёма. За ними, едва ли не в десяти шагах, неслись пять или шесть чумчар с оскаленными клыками. Надо же, не всю эту нечисть молдаванско-румынскую мы в прошлый раз перебили! Спариваются они меж собой, что ли? Там вроде все мужики. Видать, отпочковываются или каким поточным методом штампуются. Интересный вопрос, а точнее спросить некого. Да и некогда, потому что…
— Ты чего встал, на кого размечтался?! — в голос заорал на меня Шлёма. — Там вона чумчары летят, они тебя щас, не глядя на чины, так пометят, что все собаки обзавидуются!
Моня молча сцапал меня за рукав, едва ли не волоком потащив за собой. Второй упырь поддержал на ходу, и, только когда мы чуток оторвались от преследователей, мне вкратце объяснили ситуацию…
— Хозяйка тебя ждёт, аж ворота медные от страсти плавятся! Сама, своею собственной персоною, в личине диавольской и штанах обрезанных, по наши души в кабак заглянуть не постыдилась. Мы-то её воле завсегда послушны, учёные ибо! А вот кое-кто излишне любопытствующие раньше срока рога сбросили, ходют теперича как лоси безрогие. И благодарят же слёзно, так как легко отделались!
Вон оно что выясняется, отметил себе я, а с Катенькой надо серьёзно побеседовать. Нечисть нечистью, но вдруг ей так и законы человеческие преступать понравится? Грубая сила быстро в привычку входит, а мне с моей красой чернобровой ещё и жить долго да счастливо. Или недолго, но это как раз таки к счастью. Нет, вот как бог свят, разберёмся с этим её барином Соболевым и поучу свою ненаглядную нагайкой. Казак я или не казак?!
— Эй, — не сразу понял я, когда мы свернули от села и напрямик рванули к здоровущему тополю, одиноко стоящему на отшибе у реки. — Куда ж вы меня тащите, злопыхатели запыхавшиеся? К Калачу утекать надо было! У меня из всего оружия одна нагайка…
— Вот ей и маши над головой вприпляску, авось чумчары те сперва хоть поаплодируют, а уж потом сожрут без пиитету!
Я мигом отреагировал Шлёме по шеям, оплеуха его отрезвляет.
— До села бежать дольше, и нам там делать нечего, — быстро встал между нами интеллигентный Моня. — Смотри сюда, хорунжий, да запоминай! Сук вот этот крайний видишь?
Упырь отступил на два шага назад и с разбегу ударился лбом в ствол! Я невольно зажмурился, потому как в православии самоубийство — великий грех, а тут на моих глазах… такое…
— Ну чё, ты вторым пойдёшь али я? — беззлобно окликнул меня ничуть не обидевшийся на оплеуху Шлёма.
— А… это… в смысле где… этот-то?! — Я изумлённо огляделся, второго упыря просто не было. Испарился, исчез, провалился сквозь землю или ещё куда, но нет его!
— Проход энто, прямо в Оборотный город. Туда ить разные пути ведут… Смотри, лбом мимо сука не промахнись!
Один миг — и резвый Шлёма, едва коснувшись челом старого тополя, тоже пропал как не было! Чудеса, да и только…
— Эх, была не была. — Я для верности отошёл сначала на три, потом на пять шагов, напружинил ноги, сжал кулаки и…
Едва не рухнул носом вперёд под тяжестью зловонного чумчары, вспрыгнувшего мне на плечи. Догнали-и…
— Никак, забыл про нас, казачок? — Гнилые острые обломки зубов едва не поцарапали мне правое ухо. — А мы-то тебя ох как помним…
— Вас забудешь, как же, — кое-как прохрипел я и, резко упав на колени, перебросил чумчару через себя. Когда он выпрямился, то я уже был на ногах, с размаху вдарив его носком сапога под подбородок. Сзади, рыча, бросились ещё четверо, но эффект неожиданности они упустили.
Дядя правильно говорил, что я лишён воинского честолюбия. И также был прав, упоминая, что уж драться-то я не хуже любого казака умею. Выучили все кому не лень: генеральский племянничек — это же первая мишень для тычков… У чумчар был значительный численный перевес, а у меня нагайка с наконец-то вшитой пулей!
31 
