очень нудно 
91 
Что бы мне популярно ответил дядя — я не хочу знать, ни в письменном виде, ни в устном, ни даже в коротком пересказе жестами. Жизнь и так не особо долгая, чего ж её добровольно укорачивать в соответствии с извращёнными инквизиторскими фантазиями моего нежно любимого родственника? Да! Что бы кто себе ни думал, я дядю люблю, уважаю и чту по мере сил и возможностей. Надо будет голову за него сложить — сложу не задумываясь! Но сейчас игра не на его поле и не в его пользу, поэтому я честно-благородно помогу Катеньке, а старый хрыч уж как-нибудь сам перетопчется…
— Стой, руки вверх! Стрелять будем, — поприветствовал меня из-за арки целый хор бесов, поднимая навскидку едва ли не полусотню разнокалиберных ружей всех времён и народов. Ох ты ж, Царица Небесная, совсем забыл, как меня здесь уважают… Я стоял перед ними, как на расстреле, ни секунды не колеблясь и ни мгновения не сомневаясь.
— Иловайский, ты, что ли?
— Я.
— Ну так проходи, чего застопорился-то? — ворчливо откликнулся дежурный охранник, и остальные поддержали его согласованным бурчаньем. — Встал тут, понимаешь, как на сцене, театр одного актёра… и провоцирует же! Ага, мы по нему пальнём, а он, разбойник, опять все ружья взорвёт… Никаких арсеналов на него не напасёмся… Иди отсюда, с Хозяйкой лямуры крути, а нас после каждого твоего визита начальство так любвеобильно в очередь выстраивает — всё жалованье тока на вазелин и уходит!
— Да ладно вам, братцы, — смущённо взмолился я. — Чего все на одного наехали? Я ж тоже человек военный, сам не без понятия. Кто ж знал, что из-за меня у вас такие приключения на филейную область…
— Вот убьём тебя разок, так и будешь знать, — со вздохом пообещали бесы, и мне действительно стало стыдно. В самом деле, хожу сюда уже как к себе домой, а охране небось за каждого, кто без пропуска, не только холку мылят, а и по-иному мыло используют. Это несправедливо, надо будет разобраться…
— Вот что, служивые, — рискнул я. — По большому секрету, Хозяйка пару дней по делам отсутствовать будет, а за порядком в городе попросила меня присмотреть. Так вы бы пошушукались меж собой и прислали делегата ко дворцу. Ну там опишите всё как надо, с коллективным заявлением, дескать, забодал диктат начальственный, требуем свободы, равенства и братства, чтоб всё честь по чести. Я, чем могу, посодействую. Слово даю!
На минутку повисла гробовая тишина. Через минуту она взорвалась радостными криками, аплодисментами и выстрелами в воздух…
— Качай хорунжего!
В общем, до города восторженная толпа бесов-охранников донесла меня на руках, подбрасывая вверх шапки и выкрикивая печально известные лозунги французской революции. Дай я им волю, они бы меня и дальше таскали, но я вовремя вырвался. Бесы — натуры храбрые, но тупые, а потому весьма увлекающиеся, это сейчас они возносят меня до небес, а чуть сообразят, что их много, я один, и живой, и тёплый, и у них в руках… Так что тут очень важно вовремя соскочить на пике популярности.
Отправив заведённую вооружённую толпу писать коллективное заявление, я отряхнул мундир, сдвинул папаху на затылок и бодрым шагом двинулся через площадь к памятнику, чтоб обойти развалины храма отца Григория слева и вывернуть к Катенькиным апартаментам. Нечисти не боялся: после недавних событий, лишний раз подтвердивших «силу и гнев» Хозяйки, в мою сторону даже не облизывались, ну его, от греха подальше. Разве что достопамятный мясник-патологоанатом Павлушечка увязался следом на целый квартал, нудя о наболевшем:
— Не убегай, человече! Внемли хоть ты проблемам малого бизнеса в России. Нет поставок мяса сверху, у меня клиентура капризная, а у вас на селе не хоронят никого. Как жить, а?
— Как все живут, — огрызнулся я, не сбавляя хода. — У нас тоже в полку не каждый день щи с мясом, с колбасой перебои, обоз с салом запорожцы перехватили, кому легко…
— Да ведь упыри хвастали, что ты им чумчар бесплатно подогнал. Аж пять штук свежеотстреленных самцов. Монька со Шлёмкой у отца Григория с трупами заперлись да так облопались, что батюшка наш до сих пор не выходит и служений не проводит. Зажрался ибо! Где справедливость, человече?
— «Ин вино веритас», — предложил я.
И пока Павлушечка в задумчивости вытирал лицо запачканным кровью кожаным фартуком (своей единственной одеждой), я успел удрать за угол. Сзади раздался визг тормозов, женский вопль и непристойные ругательства — наверняка какая-нибудь молоденькая перелётная ведьма врезалась в стену, заглядевшись на Павлушечкино «хозяйство». Да, судя по иноземному мату, точно молоденькая, взрослые ругаются по старинке, а эта:
91 
