очень нудно 
70 
— Хук! Тогда для вас здесь есть работа, пошли.
Мы вернулись во двор, пропустив на выход двух санитаров с носилками, они вынесли накрытое простынёй тело, привычно загружая его в чёрную санитарную машину. Я потащил индейца в сад. Староста ещё был там, заметив нас, он испуганно подскочил на месте. Пользуясь случаем, этот негодяй воровал луковицы цветов, выковыривая их из свежих грядок.
— Вы ещё что-то забыли? — забормотал он наглым тоном.
— Да, надо кое-что доделать. А вот вы что здесь забыли? — строго сощурился я.
— Э-э… мм… Она обещала мне луковицы тюльпанов. Они у неё всегда были самыми лучшими. Никогда не мог понять, как ей это удавалось. Может, разведённым спиртом поливала, а может, самогонкой? Ну, я вам больше не нужен, офицер, то есть офицеры? — спросил он, рассовывая по карманам луковицы, смерил Чунгачмунка недоуменным взглядом и начал боком ухрамывать к выходу.
— Подождите минуточку, месье… Зазнобр.
— А чё не так? — застыл он на месте с комическим выражением испуга на лице.
Я жестом попросил его подождать и кивнул Чмунку, который на коленях ползал по траве, что-то вынюхивая, пробуя на язык и подозрительно щурясь. Судя по лихорадочному блеску в глазах, он явно напал на след.
— Докладывай.
— Хук, — кивнул краснокожий. — Есть следы этой женщины. И этого мужчины.
Под моим строгим взглядом староста съёжился. Я блефовал, уж эти следы были отлично видны даже мне. Нужно что-то другое, хоть что-нибудь ещё, а?
— И ещё отпечатки ноги ребёнка.
— Что? — не поверил я.
— Очень толстого и тяжёлого ребёнка, — подтвердил Чунгачмунк, указывая мне на едва различимые следы широких подошв. Теперь и я их увидел — следы маленьких ног, впечатанные достаточно глубоко, а потом затёртые, словно кто-то не хотел, чтобы их увидели. Думаю, только глаз индейца и мог бы их различить, мой бы вновь проскользнул…
— Где ребёнок? — Я встал и обернулся к старосте.
— Какой ребёнок? — заметался он. — Не было у вдовы никакого ребёнка. А у меня давно дети взрослые. Кто в Парижске, кто вообще за границей живёт, и ничего, на папашу Жюбера не жалуются.
Я прервал его выразительным покашливанием и обратился к новому коллеге:
— Что такое, друг? Ты ещё что-то увидел?
Индеец медленно покачал головой, не отрывая взгляда от следов, он явно о чём-то глубоко задумался.
— Этот ребёнок то ходил, то ползал, — сказал он, но в голосе его были сомнения. Или мне показалось? Но, как бы то ни было, пока всё только ещё больше запутывалось. Кто этот ползающий ребёнок? И где его теперь искать?
— Ну хорошо, напарник, если это всё, пошли. — Я с трудом скрыл разочарование в голосе. — Надо ехать в участок писать отчёт. Велосипед складывается, сможешь уместить его в багажнике машины?
Индеец уверенно кивнул и бесшумно исчез из сада.
— А вы свободны, но пока не покидайте места жительства, ваши показания ещё могут нам понадобиться, — сказал я старосте, которому, несмотря на хромоту, понадобилось меньше минуты, чтобы удрать за забор, исчезая с поля видимости.
Ладно, мы ещё вызовем его на допрос, если, конечно, шеф позволит открыть дело. Но, шагая к калитке, я вдруг, в последний раз бросив взгляд на примятую газонную траву, где только что лежало тело, кое-что вспомнил. У несчастной был синяк на лбу от удара граблями, и что-то в этом синяке было не так… Но что конкретно?
На обратном пути в участок, неторопливо ведя авто, я поделился озадачившей меня мыслью с Чмунком.
— Не знаю, что меня тут настораживает, вроде обычный синяк. Она наступила на грабли, те ударили её в лоб, она поскользнулась на мокрой от росы траве и упала спиной на пластиковое ведёрко, в которое ранее неосмотрительно, остриями вверх, бросила садовые ножницы.
— И что не так, Блестящая Бляха?
— Не знаю. Этот синяк у неё на лбу, он был какой-то неправильный…
— Неправильный?
— Да, что-то в нём было не так, то ли цвет, то ли форма, то ли…
И тут меня осенило! Так бывает, когда рассказываешь вслух о том, что никак не удаётся разрешить, когда оно молча вертится в голове. По идее, если ты наступаешь на грабли, на лбу должен остаться отпечаток в виде полумесяца или круга. На короткое время, разумеется, потом оно, расплывшись, превращается в синяк. Ибо площадь соприкосновения древка грабель и лба относительно небольшая. Но тогда и синяк будет круглым, в крайнем случае останется вытянут по вертикали (что в данном случае было бы наиболее реальным, поскольку жертва была высокого роста), но не горизонтальным же!
70 
