17 
Но он так волновался, вернее, почему-то боялся, особенно когда этот кареглазый смотрел на него, что не мог сам перейти к нападению. Врать он умел не моргнув глазом… Но, собственно, кто ему помешает просто узнать кое-что?
Доббс откашлялся и вытер вспотевшие руки об одеяло.
— А почему вы интересуетесь младенцем? — спросил он. — Вы слишком молоды, чтобы я кого-то мог посчитать отцом ребенка… Так что же?
Никто ему не ответил, и это Доббсу не понравилось.
Тут вдруг к нему приблизился молодой красавец блондин, который держался все время в отдалении. Смерив Доббса надменным взглядом, он сказал:
— Была обнаружена только одна могила — женщины. Просто куча камней, которыми ее завалили.
У Доббса по спине побежали мурашки — как выкручиваться дальше? Да и тон этого блондина ему не нравится…
— А что я мог сделать, если у меня не было лопаты? — попробовал он направить разговор в другое русло. — Пришлось обойтись тем, что было под рукой.
Не вышло!
— Я говорю, что там была только одна могила, мистер Доббс, — не унимался надменный красавец.
— Да, но ведь ребенок умер позже. Мы успели отъехать от того места.
И вот тут началось. На него обрушился шквал вопросов. Доббс едва успевал отвечать, да еще надо было не запутаться.
— Сколько прошло дней?
— Несколько.
— А точнее?
— Два, черт побери.
— А в какое время дня это случилось?
— Да откуда я помню!
— Как умер мальчик?
— Мальчик? Это же девочка.
— Так она умерла?
— Умерла! Что вы все время спрашиваете? Какая вам разница? Черт возьми, единственное, что я могу сказать: она умерла.
— Нет, мистер Доббс. Этого нам недостаточно. Нужны доказательства.
— Да, мистер Доббс, вы должны доказать, что точно похоронили ее где-то.
— Вам, мистер Доббс, придется отвести нас на ее могилу.
Доббс уставился на троих говоривших: не шутят ли они часом? Но нет, они все были невероятно серьезны. Тот, черноволосый, с дьявольским взглядом, не произнес ни слова, предоставив остальным вести допрос. Но он внимательно слушал, не спуская глаз с Доббса, который старался не выказать беспокойства.
— Я не могу вас никуда отвести, — ответил он очень спокойно, — по той простой причине, что я не выхожу из этой комнаты уже шесть месяцев, с тех пор как…
Ему не дали договорить.
— Ваша болезнь для нас не помеха, — сказал один из них, криво усмехаясь, — мы сможем все устроить, вас доставят куда прикажете, и еще вы получите плату за беспокойство.
— Ничего этого не нужно, — сказал Доббс, — ведь я не помню точно этого места. Я закопал несчастное дитя, могилка была такая маленькая, и сделать ее не составило труда. Но у меня не нашлось ничего такого под рукой, чтобы оставить метку. Прошло двадцать лет, господа. Я вряд ли смогу отыскать эту могилку, даже если попробовать отсчитать расстояние от могилы матери…
— Все, достаточно, — прервал его кареглазый, — можете больше не объяснять. Спасибо и на этом.
С этими словами он быстро вышел из комнаты. Остальные последовали за ним. Доббс без сил повалился на подушки — этот допрос вымотал его окончательно. Он, правда, так и не понял, к чему вся эта суета по поводу ребенка. Но больше он не желает встречаться с этими парнями.
На лестнице Штефан остановился и сказал твердо:
— Он все наврал.
— Конечно, — согласился Лазарь, — но почему?
— Этому может быть только одно объяснение, — задумчиво произнес Андор.
Было очевидно, что эти трое пришли к единому мнению. Только Василий, догадавшись, куда они клонят, возмутился:
— И даже не думайте об этом! Она же обычная девка, служанка и шлюха в этой таверне! Господи, и такая уродина…
— У нее подходящий цвет глаз, — напомнил Лазарь, у которого явно отпала охота веселиться.
— Да в этом городе сыщется по крайней мере сотня женщин с зелеными глазами! — парировал Василий. — Да этой страхолюдине не может быть двадцать лет. По меньшей мере тридцать.
— От тяжелой работы еще не так будешь выглядеть! — вмешался Андор. — Кстати, ее имя — Таня, слыхал? А это уменьшительное от Татьяна — тут все совпадает.
— Тише! — прошептал Штефан. — Каждый из нас знает, что именно является неопровержимым доказательством ее принадлежности к королевскому роду Яначек. Поэтому я предлагаю проверить это, а не пускаться в ненужные рассуждения.
Василий возмущенно фыркнул:
— Глупо даже думать на эту девку!
17 
