42 
— Так и есть, — пожал плечами Винсент.
— Тогда…
— Ты еще не понял, что я предпочитаю вести одинокую жизнь? — осведомился Винсент.
— Конечно, понял, и именно это мне так в тебе нравится. И то, что сам я порхаю, как бабочка, с места на место, еще не означает, будто мне такая жизнь по нраву. Понимаешь, я так одинок, так тоскую по нормальным человеческим отношениям, по родной душе, что даже прихлебателей от себя не отгоняю, хотя это лишь жалкая замена истинным чувствам.
Винсент с растущим смущением выслушивал эту внезапную исповедь Джонатана, потому что мог сказать бы то же самое о себе. До сих пор он не понимал, что между ними так много общего. Недоверие к людям не позволяло им обоим никого подпускать близко. Они опасались обжечься, поэтому подчас были чересчур осторожны.
— Ты еще не испытываешь жалости ко мне? — с надеждой вопросил Джонатан.
— Нет.
— Черт возьми…
— Но буду рад, если останешься на ужин, — рассмеялся виконт.
Глава 22
По иронии судьбы Ларисса тоже сидела перед елкой. И тоже в одиночестве. Тоже вспоминала игрушки, украсившие другую елку. А эта ей не принадлежала. Никто о ней не заботился, так что ветви побурели, и на полу лежал круг упавших иголок, которые не успевали убирать слуги. Елка стояла в доме Эпилби, давних друзей отца, все еще живущих в Портсмуте. Джордж отвез туда негодующего Томаса и убитую горем Лариссу прямо из особняка барона.
Его дочь находилась в ужасающем состоянии и к тому же терзалась вопросом, почему ни разу не подумала об Эпилби как о людях, к которым можно обратиться за помощью. Рано или поздно она вспомнила бы о них и о многочисленных портсмутских друзьях детства, каждый из которых с радостью распахнул бы двери перед ней и Томасом. Но в то время она, пусть и бессознательно, забыла об их существовании, и все только потому, что хотела остановиться под крышей барона.
Конечно, так случилось из-за болезни Томаса, по крайней мере тогда ей удалось убедить себя в этом. Для мальчика долгое путешествие в Портсмут могло бы стать роковым. Но если ехать в закрытой коляске, как следует закрыть двери и окна и гнать лошадей, все наверняка обошлось бы. Однако предложение Винсента подоспело как раз вовремя. А желание Лариссы узнать Винсента ближе не позволило хорошенько поразмыслить, чтобы найти другой выход.
Они прожили в доме Эпилби почти неделю. Как раз столько времени потребовалось Лариссе, чтобы немного прийти в себя. Сознание того, что ее использовали в нечестной игре, убивало девушку. Как она могла так ужасно ошибиться в Винсенте Эверетте? Влюбиться в лжеца, негодяя, пародию на порядочного человека!
Отец пытался утешить ее, но Ларисса заливалась слезами при первых же попытках заговорить о случившемся, и он решил, что лучше всего будет вообще не упоминать об Эверетте. И дочь была благодарна отцу за это. Она все еще не находила в себе сил говорить о том, как подло ее обманули, и при одной мысли о Винсенте начинала плакать. Отчаяние траурным покрывалом окутывало ее, и поэтому она искала уединения. Ларисса до сих пор не знала, что мешает отцу вернуться в Лондон. Если он и упомянул о причинах, что было вполне возможно, она просто не услышала. Эпилби были людьми добродушными и от души жалели девушку, хотя и не знали о причине ее тоски.
Семья была большой. Четверо детей Уильяма и Этель женились, вышли замуж и имели своих отпрысков. Вся эта компания приехала навестить родителей на Рождество и наполнила дом весельем. Томас, оказавшись в обществе своих сверстников, забыл обо всем и веселился, как могут только дети его возраста. И слава Богу, потому что если отец тактично избегал упоминать о ее несчастье, брат наверняка бы стал приставать к ней с расспросами, застань он сестру наедине. К счастью, сделать это было нелегко, потому что в каждой комнате непременно толклись люди. До сегодняшнего дня. Утром большинство гостей разъехались, и теперь Ларисса сидела одна в гостиной. Можно было больше не бояться услышать жалостливый шепоток за спиной, но от этого не становилось легче. На смену спасительному оцепенению пришли покаянные мысли, мучительные думы и гнев.
Нельзя сказать, что гнев подкрался неожиданно: все это время он просто таился под грустью и отчаянием. Ее обманули и использовали, как наивную дурочку, причем Винсенту это удалось без малейших усилий! Сознавать это было обиднее всего. Она почти вешалась ему на шею! Ему удавалась любая уловка не потому, что он был так умен и хитер, просто она хотела верить, будто небезразлична ему.
42 
