очень нудно 
40 
— Если я продержу вас здесь всю ночь, вы будете скомпрометированы. Мне даже не обязательно трогать вас, дорогая. Обстоятельства говорят сами за себя. Точно так вышла замуж и Реджи.
— Вы этого не сделаете! — Думаю, что сделаю.
Розлинн вскочила, измеряя взглядом — достаточно ли безопасное между ними расстояние.
— Это… это… это не сработает! Я собираюсь уехать в Шотландию. Что мне до того, что здесь погибнет моя репутация. Я все еще… — она никак не могла подыскать подходящее слово и наконец высказала главное:
— Мой муж будет знать правду и это единственное, что меня беспокоит.
— Ах, так! — воскликнул он, и его темно-синие глаза заблестели дьявольским огнем. — Тогда, дорогая, вы не оставляете мне выбора. Придется вас скомпрометировать по-настоящему.
— Вы не посмеете, сэр!
Ее возбуждение вызвало у него усмешку.
— Да, и вряд ли я смог бы держаться в рамках приличия. Я даже хуже, чем вы думаете обо мне. Вряд ли я смог бы выпустить вас просто так из моей спальни.
Она попятилась к двери, но он успел преградить ей путь.
— Раз уж вам неизбежно придется разделить со мной постель, почему бы вам не расслабиться и не получить удовольствие?
Розлинн поначалу не испугали его слова, она подумала, что он подтрунивает над ней. И его игривая манера тоже не вызвала ее тревоги, но чем ближе он пододвигался к ней, тем больше возрастало ее беспокойство.
Она знала, что может случиться, если он поцелует ее. Не важно — был ли он серьезен и в самом деле собирался уложить ее в постель или нет, если он только дотронется до нее, это обязательно случится, причем, без особых усилий с его стороны.
— Я не хочу…
— Я знаю, — мягко сказал он, властно притягивая ее в объятия. — Но вам придется, дорогая.
Конечно же, он был прав. Он знал, что она хочет, слишком хорошо знал, что ей не удастся уйти. Она может сопротивляться хоть до рассвета, но уйти не сможет. Он был самым прекрасным и совершенным мужчиной, какого она когда-либо видела, и она хотела его с момента первой их встречи. Такое смятение чувств не могли победить ни логика, ни разум. Она желала его душой и телом. Он нежно обнимал ее, и Розлинн чувствовала себя так, будто возвращается домой. Тепло его тела, сила его рук и страсти, заставляли ее забыть обо всем и помнить только свое всепоглощающее чувство к нему, прекрасному и желанному. Но когда Энтони целовал ее, она ощутила вдруг его нерешительность. Она поняла, что он дает ей последний шанс остановить его, прежде чем потеряет контроль над собой. Он знал, что ему хватит опыта сломить любое сопротивление, но он боялся настаивать, он старался быть деликатен с ней, чем заставил окончательно растаять ее сердце. Розлинн сказала «да» просто тем, что обвила его шею руками. Она не возражала.
Его губы были теплыми, сухи и осторожно касались ее. Целуя, он нежно ласкал ее, пробуждая в ней ощущения, о которых она раньше и не подозревала. Он откинулся назад, чтобы распутать складки ее юбки. Ее шляпа и шарф были потеряны где-то. Не двигаясь, она позволила ему медленно раздевать ее. Она не видела, но почувствовала, как платье упало к ее ногам, нижнее белье последовало вслед за ним. Он стоял, не прикасаясь к ней, нет, он просто оглядывал ее с ног до головы, что заставило ее ощутить внутри приятную истому. Он обвил ее узкую талию и медленно положил ее на спину. Ее дыхание было прерывистым, сердце готово было выскочить наружу. Он прикасался к ней нежно, но решительно, и это рождало внутри нее неизвестное ранее чувство теплоты, разливающееся по жилам.
Она улыбалась сама себе, понимая, что если уж ему суждено было победить, то она тоже не проиграет, отдавшись своим чувствам, и получив все, что так давно желала — заниматься любовью с этим мужчиной. Она мечтала, чтобы именно он был ее первым любовником, потому что она знала, что с ним это будет замечательно.
Но пока он собирался отдаваться своим страстным желаниям, ей захотелось самой раздеть его и посмотреть, как он выглядит. В воображении она рисовала себе Адониса. Она расстегнула его пояс, рубашка была уже расстегнута, и начала гладить его так же, как делал это он, дотрагиваясь до него, кожа к коже, распахивая рубашку все шире, стянув ее на плечи. Он сдернул ее и бросился к ней, но она вытянула руку, желая рассмотреть его. Она увидела гладкую кожу и мускулы, черные густые волосы и грудь, заставляющую трепетать до кончиков пальцев. Большой, сильный, он был значительно прекраснее, чем она предполагала. Она хотела слиться с ним, быть с ним настолько близкой, насколько это вообще возможно. Того же хотел и он.
40 
