13 
— Да, дядя, я это знаю, — сказал он. — Но как насчет его сына? Нет, не того, у которого были неприятности в Местрино в прошлом году.
Слушая ответ дяди, он кивнул Брунетти и показал жестом, что ему следует подождать до конца разговора.
— Когда он работал в последний раз? У Бреды? Да ладно тебе, дядя, ты же знаешь, что он не может долго оставаться на одной работе. — Лучани замолчал и долго слушал, а потом сказал: — Нет, нет, если ты услышишь что-нибудь о нем, — может, что у него вдруг завелись деньги, — дай мне знать. Да, да, дядя, и поцелуй за меня тетю Луизу. — Потом последовала долгая серия двусложных «чао», без которых венецианцы, кажется, не могут закончить разговор.
Повесив трубку, Лучани повернулся к Брунетти и сказал:
— Это мой дядя Карло. Он живет рядом с Фондаменте-Нуове, немного позади Санти-Джованни-э-Паоло. Я расспрашивал его об их округе — кто продает наркотики, кто употребляет. Единственный, о ком он знает, — Витторио Арженти. — Брунетти кивнул, это имя ему было знакомо. — Мы вызывали его раз десять. Но дядя сказал, что он нашел работу у Бреды примерно шесть месяцев тому назад, и теперь я припоминаю, что приблизительно столько времени мы его здесь и не видели. Я могу посмотреть в записях, но думаю, я бы помнил, если бы его вызывали за что-нибудь. Мой дядя знает эту семью: они все уверены, что Витторио стал другим. — Лучани зажег сигарету и задул спичку. — Судя по тому, как говорил дядя, он тоже в этом уверен.
— А кроме Арженти там нет никого?
— Он, кажется, был главным. В этой части города никогда не было большого движения наркотиков. Я знаю мусорщика Ноэ, так вот он никогда не жаловался, что по утрам на улице валяется много шприцев, не то что в Сан-Маурицио, — сказал он, называя часть города, известную употреблением наркотиков.
— А как Росси? Он что-нибудь нашел?
— Все то же, синьор. Это спокойный квартал. Иногда там случаются ограбления или взломы, но наркотиками там никогда особенно не баловались, и не было никакого насилия, — сказал он, а потом добавил: — До этого.
— А что насчет жильцов? Они что-нибудь слышали или видели?
— Нет, синьор. Мы поговорили со всеми, кто был на кампо в это утро, но никто не видел и не слышал ничего подозрительного. И то же самое с жильцами. — Он знал, о чем сейчас спросит Брунетти. — Пуччетти говорит то же самое, синьор.
— Где Росси?
— Он вышел выпить кофе. Должен вернуться через несколько минут.
— А что водолазы?
— Пробыли там больше часа. Но не достали ничего, что могло бы послужить оружием. Обычная чепуха: бутылки, чашки, даже холодильник и отвертка, но ничего подходящего.
— Кто-нибудь говорил с Бонсуаном о течениях?
— Нет еще. И у нас пока нет сведений о времени смерти.
— Около полуночи, — предположил Брунетти.
Лучани щелчком раскрыл регистрационный журнал, лежащий на столе, и провел толстым пальцем по колонке имен.
— Сейчас он на катере. Везет двух заключенных к миланскому поезду. Хотите, чтобы я отправил его в ваш кабинет, когда он вернется?
Брунетти кивнул, и тут вошел Росси. Он рассказал то же самое, что и Лучани: никто ни на кампо, ни в домах, выходящих на него, не видел и не слышал в то утро ничего необычного.
В любом другом городе Италии это было бы обычным проявлением недоверия населения к полиции и нежелания ей помогать. Однако здесь люди законопослушны, а сами полицейские — в основном венецианцы, это означало, что люди действительно ничего не видели и не слышали. Если в квартале бывают серьезные дела с наркотиками, раньше или позже полицейские об этом узнают. У кого-то родственник, или дружок, или свекровь, которая позвонит другу, у которого есть родственник, или дружок, или свекровь, которые работают на полицию, и в конце концов сообщение придет к ним. Пока же придется принять к сведению, что в этой части города нет большого движения наркотиков и на улице просто так травку не купишь, в особенности если ты иностранец. Все это вроде бы исключает связь наркотиков с этим преступлением.
— Пожалуйста, пришлите ко мне Бонсуана, когда он вернется, — сказал Брунетти и пошел в свой кабинет по другой лестнице, чтобы не оказаться рядом с кабинетом Патты. Чем дольше он сможет избегать разговора с начальством, тем спокойней будет.
У себя в кабинете он наконец-то вспомнил, что нужно позвонить Паоле. Он забыл сказать ей, что не вернется домой к ланчу. Уже много лет как ее это перестало удивлять или беспокоить. Если за ланчем не было детей, разговор ей заменяла книга. Честно говоря, он уже начал подозревать, что ей доставляли удовольствие ее спокойные ланчи наедине с писателями, которых она изучала в университете, потому что она никогда не возражала, если он задерживался или не мог прийти.
13 
