очень нудно 
32 
Мидзусима пошел берегом озера, погруженный в свои размышления.
В одном месте берег мысом выдавался вперед. Здесь, широко раскинув ветви, рос могучий, чуть не в два обхвата, дуб.
Пройдясь в задумчивости вдоль берега, Мидзусима наконец уселся у подножия этого дуба. Раскрыл на коленях альбом. Между прочим, сумерки уже сгущались — вот уж не самое подходящее время для зарисовок…
Тем не менее Мидзусима цепким взглядом окинул пейзаж и взялся за уголь. В этот-то момент к нему и подошел мужчина:
— Рисуете?
Мидзусима не знал, что это сыщик, но он точно знал, что этот человек следовал за ним от самого дома. В это же самое время в «Одуванчике» продолжался опрос лиц, имевших отношение к происшествию.
После Итами Дайскэ в швейную мастерскую была вызвана приходящая помощница Кавамура Мацуэ.
Кавамура Мацуэ мужа потеряла в войну, имела трех дочерей. Все три закончили школу средней ступени и уже работали, но на жизнь все равно не хватало, так что благодаря хлопотам господина Итами она пристроилась в ателье.
— Утром дочек на работу отправлю, приберу немного и сюда, — к девяти получается. Сегодня тоже пришла утром часиков в девять, а черный ход открыт.
— Открыт? Вы хотите сказать, дверь нараспашку? — уточнил Тодороку.
— Нет, дверь прикрыта была, а вот на замок не заперто.
— Понятно. И что же?
— Ну я решила, что, раз замок уже открыли, значит, хозяйка встала. Покричала ей снизу, думала, она на втором этаже себя в порядок приводит. Она не ответила, да я внимания особо не обратила, за уборку принялась. В десять Киёми пришла и спрашивает, что это ателье до сих пор закрыто? Пока мы открылись, пока то-се, тут и Тамаки появилась.
— Так-так, а дальше?
— А хозяйка все не выходит и не выходит. Киёми говорит, — может, ей плохо? И наверх отправилась. Потом спускается и говорит: хозяйки нет, а постель прибрана. Мы обувь проверили — одной пары не хватает.
Мацуэ, видимо, заблаговременно подготовилась к разговору: в своих объяснениях она ни разу не запнулась.
Мацуэ решила, что хозяйка с утра пораньше куда-то ушла. Девочки были того же мнения.
В полдень Киёми и Тамаки отправились домой. Мацуэ приготовила себе перекусить и поела одна.
В начале второго Киёми вернулась, а хозяйка так и не появилась. Поискали, нет ли записки, но ничего не нашли. Пошли искать на втором этаже, — наверное, тогда-то отпечатки ее пальцев и остались на задвижке.
Немного позже вслед за Киёми вернулась Тамаки.
Киёми вполне могла работать и самостоятельно. Но Тамаки поступила в ученицы только этой весной и едва-едва с грехом пополам начала привыкать к швейной машинке, так что без хозяйки ей было не обойтись. Нетерпеливая, сущее веретено по характеру, Тамаки некоторое время маялась от безделья и в конце концов унеслась, решив, как она объяснила потом, позвать Господина Художника, если тот окажется дома. Поэтому она отправилась к южному фасаду корпуса 18, чтобы со стороны веранды покричать господина Мидзусиму.
Тут за спиной у нее поднялся гвалт, и она пошла взглянуть, в чем дело. В совершенно неподходящем месте лежал труп женщины, и все вокруг кричали, что это убийство.
Увидев юбку и туфли, Тамаки подумала, что это хозяйка, и со всех ног бросилась в «Одуванчик» сообщить о случившемся.
— А потом Киёми-тян тоже пошла посмотреть на тело, так? — спросил сидевший сбоку Киндаити, припомнив измученное лицо девушки.
— Я-то как услышала, до того перепугалась, прямо затряслась вся. Смелости не хватило пойти взглянуть. А она решилась. Пошла вместе с Тамаки, а потом приходит — сама, как призрак, и говорит: видно, хозяйка это, нужно полиции сообщить. Да еще, говорит, хорошо, что я Дзюнко сказала. А то ведь странно, что это прямо перед самыми ее окнами произошло, а она и внимания не обратила. К слову сказать, у нас же тут вчера такое приключилось… — Памятуя, что Дзюнко находится неподалеку, она смущенно понизила голос.
— Ну-ну, смелее! Вчера вечером сюда ворвалась Дзюнко, она была совершенно вне себя и закатила хозяйке скандал, так? Из-за своего мужа? — Задал новый вопрос Киндаити Коскэ.
— Н-нет… в общем… Не совсем…
Дальше она заговорила так, словно вопрос Киндаити не стал для нее неожиданным.
— Сейчас вот Киёми извинялась перед Дзюнко, что тогда в присутствии сэнсэя на нее набросилась. Это действительно с ней от потрясения случилось, и в голову брать не стоит. А вот мне теперь неловко: я ведь ничего такого не рассказывала, да и вообще ушла вчера раньше, чем Дзюнко…
32 
