очень нудно 
69 
Линли прошел мимо нее к окну. Западное крыло дома протянулось во тьме, посверкивая яркими щелями света там, где шторы в окнах были задернуты неплотно, где постояльцы, как и Хелен, дожидались утра. Он задернул шторы.
– Что ты делаешь? – Ее голос прозвучал осторожно.
– Здесь слишком холодно, Хелен. – Он дотронулся до почти холодного радиатора и, вернувшись к двери, негромко крикнул молоденькому констеблю, дежурившему на верхней лестничной площадке: – Не поищете где-нибудь тут электрический обогреватель?
Молодой человек кивнул, и он снова закрыл дверь и обернулся к ней. Расстояние между ними казалось огромным. Воздух стал плотным от враждебности.
– Почему ты запер меня здесь, Томми? Боишься, что я кого-нибудь убью?
– Конечно, нет. Все заперты. До утра.
На полу рядом со стулом лежала книга. Линли поднял ее. Это был детектив, со знакомыми пометками. Была у Хелен такая манера – ставить на полях стрелки и восклицательные знаки, подчеркивать фразы, писать свои комментарии. Она всегда считала, что ни один автор не в состоянии заморочить ей голову, что она сможет разрешить любую головоломку гораздо быстрее, чем он. Из-за этого он добрых десять лет был получателем ее проштудированных, с загнутыми уголками книг. Прочти это, Томми, дорогой. Ты ни за что это не разгадаешь.
Воспоминания нахлынули с внезапной силой, он ощутил острую печаль, почувствовав себя брошенным и совершенно одиноким. И то, что он собирался сказать, только ухудшит их отношения… Но он знал, что поговорить с ней придется, чего бы это ни стоило.
– Хелен, мне невыносимо видеть, как ты это с собой делаешь. Ты пытаешься заново сыграть историю с Сент-Джеймсом, но с другой концовкой, я не хочу, чтобы ты это делала.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. К Саймону это не имеет никакого отношения.
Леди Хелен так и стояла в другом конце комнаты, словно шагнуть в его сторону означало каким-то образом сдаться. А она ни при каких условиях этого не сделает.
Линли показалось, что он заметил маленький синяк у основания ее шеи, там, где воротник ее блузки спадал к выпуклостям груди.
Но когда она повернула голову, синяк исчез: это был световой обман, игра его воспаленного воображения.
– Имеет, – сказал он. – Разве ты еще не заметила, как сильно он похож на Сент-Джеймса? Даже его алкоголизм – снова все то же самое, за исключением увечья. И того, что на этот раз ты не бросишь его, верно? Ты не уйдешь, втайне радуясь, когда он попытается отослать тебя прочь.
Леди Хелен отвернулась от него. Ее губы раскрылись, потом сомкнулись. Он видел, что она скорее стерпит это суровое осуждение, чем станет защищаться. Эта его отповедь никогда не позволит ему узнать, понять до конца, что же привлекло ее в валлийце, он будет вынужден довольствоваться домыслами, которые она никогда не подтвердит. Он принял это к сведению, и боль его стала сильнее. И все равно ему хотелось хотя бы прикоснуться к ней, отчаянно хотелось единения, ее тепла – хоть на миг.
– Я знаю тебя, Хелен. И понимаю, каково это – что ты виноват. Кто может понять это лучше чем я? Я сделал Сент-Джеймса калекой. Но ты всегда считала, что твой грех был сильнее, ведь так? Потому в глубине души ты тогда испытала облегчение, много лет назад, когда он разорвал вашу помолвку. Потому что тебе не пришлось жить с человеком, который больше не мог делать все те вещи, которые в то время казались до абсурда важными. Такие, как катание на лыжах, плавание, танцы, все эти пешие походы и прочие чудесные развлечения.
– Иди ты к черту.
Она больше не шептала. Когда их взгляды встретились, ее лицо было белым. Это было предостережение. Он пренебрег им, обреченный продолжать.
– Десять лет ты терзаешь себя за то, что бросила Сент-Джеймса. И теперь ты видишь возможность расплатиться за все: за то, что позволила ему одному уехать в Швейцарию долечиваться; за то, что позволила себе отдалиться, когда он в тебе нуждался; за уклонение от брака, который, как оказалось, сулил гораздо больше забот, чем удовольствий. Дэвис-Джонс станет твоим искуплением, да? Ты лелеешь планы возродить его, как ты могла сделать это – и не сделала – с Сент-Джеймсом. И тогда ты наконец-то сможешь себя простить. Это так, да? Таков твой сценарий?
– По-моему, тебе пора остановиться, – натянуто произнесла она.
– Нет. – Линли искал слова, чтобы пробиться к ней; ему было очень важно, чтобы она поняла. – Потому что внутри он совсем не такой, как Сент-Джеймс. Пожалуйста. Прислушайся ко мне, Хелен. Дэвис-Джонс не тот человек, которого ты близко знала, знала как облупленного с восемнадцати лет. Он, в сущности, чужой для тебя человек, о котором тебе почти ничего не известно по существу.
69 
