12 
Жанна громыхнула на кухне кастрюлей, будто напомнив, что они в доме не одни.
– Наверное, ты ждешь, что я извинюсь, – внезапно подал голос Вадим, и Ольга даже не сразу сообразила, что он имеет в виду их отношения.
Вадим изо всех сил старался глядеть ей в глаза, но у него плохо получалось, и взгляд то и дело убегал в сторону.
– Мне было с тобой хорошо, но… ничего настоящего между нами так и не возникло.
Ольга окаменела. Он ее бросает! Он пришел сегодня сюда, чтобы заявить о разрыве. Какая насмешка судьбы! А она сидит, словно парализованная. Потому что не может при ней, при Жанне, устроить скандал. Да что там скандал. Если принимать во внимание силу чувств, сжигавших ее сердце, должен произойти не скандал, а по меньшей мере светопреставление. Но его придется отложить на потом.
– Ну оглянись назад, на наши отношения, и будь честной, – говорил между тем Вадим. – Между нами все время существовала дистанция. А наша совместная жизнь оказалась чередой сплошных будней. Ни у тебя, ни у меня не было желания совершать безумства. Ольга, ведь мы даже никогда не называли друг друга шутливыми прозвищами, не хохотали по пустякам, да у нас и не было общих приятных пустяков… Ты понимаешь, о чем я?
Она понимала. Она понимала, что он без ума от этой маленькой фиглярки, которая притаилась где-то на кухне и, наверное, не дыша, прильнула к щелке в двери.
– Во сколько ты сегодня заканчиваешь работу? – не ответив, спросила она, приложив усилие, чтобы расцепить побелевшие от напряжения пальцы.
Ей необходимо высказаться. Как можно быстрее. Сегодня.
– Сегодня закончу поздно, часов в девять. Ведь у нас День дурака, не забыла? Начальник желает устроить очередную пьянку. А нашему народу дай только повод повеселиться и напиться…
– Жаль, – сухо сказала Ольга. – Я должна сказать тебе кое-что наедине. Ну, значит, в другой раз.
– Да, давай лучше в другой раз.
Вадим с силой растирал руками колени. Нервничал. «Какой же ты ублюдок, – подумала Ольга. – А я просто дура, что не раскусила тебя раньше».
– Пожалуй, я заберу свои вещи. – В голосе Вадима проскользнула просительная интонация, и Ольга широким жестом обвела комнату.
– Вспоминай. Что здесь твое…
Ему хватило на все пяти минут. Закрывая за Вадимом дверь, Ольга боковым зрением заметила, как за стеклянным окошком в двери кухни метнулась тоненькая фигурка. «Распутная девчонка! Отдает ли она себе отчет в том, что делает?» Ольге почему-то казалось, что нет. Ей казалось, что Жанна – жертва. Дурочка, привлеченная яркостью ощущений, в сердце у которой не трезвый расчет, а цветной фейерверк запрет – ного праздника. «Кого я собираюсь спасать? Жанну? Себя? Свои представления о справедливости?» В голове у нее проносились картины возможного развития событий. Она отчитывает Жанну. Кричит на нее. Тащит в милицию и пишет заявление. Если такому заявлению дать ход, Вадим обязательно сядет за растление малолетней. А она, Ольга, будет присутствовать на судебном заседании и наслаждаться его унижением.
Или нет. Она стоит с Вадимом глаза в глаза и выплевывает свои обвинения одно за другим, а потом бьет его по лицу. Один раз, другой, третий. Бьет до изнеможения, до усталости в руке, а этот монстр отступает и отступает, и в глазах его появляется – все-таки появляется! – ужас от осознания содеянного.
* * *
Нина Николаевна сидела напротив Лизы и, надув губы, рассматривала свои изящные руки. Лиза уже составила о ней свое впечатление. Эдакая неявная эгоистка. Веселая, открытая, жизнерадостная, готовая помочь… если это никоим образом не мешает ей решать свои проблемы. Однако стоит задеть ее интерес – она обернется к тебе глыбой льда. Сначала – ее личные дела, потом все остальное. Потом она снова будет милой и отзывчивой и сделает для вас массу добра. Черт, таких людей трудно не любить. А любить – еще труднее. Они доставляют близким массу горестей, искренне не понимая, в чем, собственно, виноваты. Трагическая двойственность характера.
И еще Нина Николаевна была артисткой. Она не смущалась жеманиться даже перед женщинами, и глаза ее, когда она очаровательно моргала, были наивные-наивные, лишь иногда в них мелькала хитринка – вот, дескать, я тут разыгрываю роли, но вы-то, вы-то все понимаете…
Лиза решила, что самое правильное – сыграть с Ниной Николаевной Неверовой в ее собственную игру.
– Поверить не могу, – почти восхищенным голосом сказала она, – что незнакомый мужчина может вот просто так, сразу проникнуться нежными чувствами к женщине. Ко мне никогда никто не клеится на улицах. Посмотрят оценивающе – и проходят мимо. Видимо, во мне не хватает чего-то эдакого…
12 
