17 
– Вы вчера видели Жанну?
– Да. То есть я хотел сказать, когда приходил к Ольге, Жанна высунула голову из кухонной двери и поздоровалась.
– И больше вы с девочкой вчера не встречались?
– Да. То есть нет. Да.
Вадим не знал, что говорить. Он понимал, что сидящий напротив человек ему не верит. То есть вообще не верит. Поэтому он злился и путался, и ему было страшно проговаривать в это равнодушное лицо свою собственную правду, настоящую правду, которая в данных обстоятельствах наверняка принесет еще больше неприятностей.
Вадиму живо вспомнился вчерашний вечер. Он задержался в офисе, и не только он один – отмечали День дурака тесным коллективом. Вадим немного выпил. Да и все они, надо признаться, немного выпили, лишь две сотрудницы, которых обещали отвезти домой, расслабились по полной программе, им было смешнее всех, и обе почему-то весь вечер хватали Вадима за руки, словно чувствовали, что он теперь свободен. Впрочем, наверное, действительно чувствовали. Потому что личная свобода наверняка имеет и ауру, и запах – ни с чем не сравнимый, призывный и манящий.
Около девяти Вадим вышел на улицу и двинулся на стоянку. В его крови еще веселились пузырьки выпитого шампанского, на улице было душно и безветренно. Рекламы посылали в пространство такие яркие всполохи, что темнота, отхлынувшая от тротуаров и лишь обрамлявшая проезжую часть, казалась отсюда особенно густой и таинственной. Вадим любил вечернюю Москву и эту особенную акустику, когда шаги начинают гулко звучать даже под открытым небом.
Усевшись в машину, он открыл окна, удивляясь, что вокруг так непривычно малолюдно, потом осторожно вырулил со стоянки. Собственно, он только собрался начать набирать скорость, когда с тротуара, как ему показалось поначалу – почти под колеса, – бросилась тоненькая стремительная фигурка и отчаянно замахала обеими руками, словно случилось нечто чрезвычайное.
Вадим сначала даже не узнал Жанну, наверное, потому, что не ожидал увидеть ее именно здесь и именно теперь – вечером, возле собственного офиса. Только когда она наклонилась к дверце и воскликнула: «Вадим!», только тогда он понял, что эта акробатка в белом коротком плаще – Жанна.
– Что ты здесь делаешь? – изумленно спросил он, наблюдая, как девчонка открывает дверцу и бухается на сиденье рядом с ним, с черной лаковой сумочкой в руках, с очень взрослой сумочкой, с которой абсолютно не гармонировали ни разметавшиеся по обеим сторонам лица кудряшки, ни влажный детский рот, ни широко распахнутые глаза, горящие откровенно юным азартом. Вадима мгновенно охватило раздражение этим внезапным вмешательством в его замечательное, ни с чем не сравнимое настроение.
– Ты почему шляешься по ночам? – довольно резко спросил он, убирая руки с руля.
– Мы что, не поедем? – капризно спросила Жанна, разворачиваясь к нему лицом и хмуря сливочный лоб.
Вадим тронул машину с места, но, завернув за угол, почти тут же снова притормозил.
– Ты именно меня здесь поджидала?
– Тебя. Разумеется.
Она была такая непривычно бойкая, что Вадим подумал, будто Жанна специально выследила его, чтобы поговорить об Ольге, об их разрыве, и заранее приготовилась к бою. Именно поэтому она так неотрывно, почти нахально смотрит ему прямо в глаза. Будто бы подтверждая его догадку, Жанна сказала:
– Сегодня днем я кое-что подслушала из вашего с Ольгой разговора.
– Ну?
– Ты не хочешь на ней жениться, ведь правда?
– Чего ж ты спрашиваешь, раз подслушала? – спросил Вадим, недовольный таким вмешательством.
– Насколько я понимаю, тебе нужен просто кто-то… ну, для поддержания формы.
– В каком смысле? – глупо спросил Вадим. – Какая форма?
– Я имею в виду хороший секс.
– Ты думаешь, это все? – спросил он, в который раз поражаясь неосознанному детскому хамству.
– Ну, не знаю… – Жанна пожала плечами и, высунув кончик языка, медленно облизала губы, как это делают в кино роковые женщины.
Получилось довольно смешно, но Вадим и не подумал смеяться. Его вдруг пронизала догадка, что Жанна явилась вовсе не для того, чтобы попытаться убедить его в преждевременности разрыва с сестрой. Нет, она, черт побери, решила предложить ему себя! Он моргнул, словно пытался прогнать видение, сидевшее в непосредственной близости и таращившее на него глаза цвета шоколадного мороженого.
От нее, кстати, и пахло шоколадом. Наверное, перед тем, как идти в лобовую атаку, она ела какой-нибудь батончик и перепачкала руки, а может быть, даже и свой светлый плащ. Вадим усмехнулся.
17 
