148 
Мы совершили ошибку, потому что я помолвлена с Эриком.
Но что, если ошибкой была эта помолвка?
Я познакомилась с ними обоими одновременно. Мы дружим уже долгие годы. Но как быть, если я запомнила эволюцию наших отношений неверно? Что, если мои воспоминания исказились во время воссоздания?
Что, если вчера ночью мы не ошиблись, а наконец поступили абсолютно правильно?
— Клянусь, — с жаром твердит моя мать, — Виктор никогда бы не сделал ничего подобного!
Мы сидим у нее на веранде под опрыскивателем, призванным побороть нечеловеческий зной. Но вода, едва брызнув из насадки, тут же испаряется. Я гляжу на это и вспоминаю первые годы своей жизни, которые исчезли, не успела я и взглянуть на них.
— Знаешь, — устало говорю я, — я уже не понимаю, кому верить.
— Может быть, самой себе? — Она качает головой. — Тебе не приходило в голову, что ты не помнишь этого просто потому, что этого не было? Я знаю, что в твоих глазах я не самый надежный человек, но пойми, Делия… Твоего отца здесь не было. Ты ходила за Виктором как привязанная, помогала ему сажать растения. Ты ведь не стала бы вести себя так с человеком, который тебя обижает? — Она вздыхает. — Может, твоему отцу просто померещилось. Может, ты однажды сказала при нем что-то неоднозначное. Но может быть и такое, что он попросту ревновал тебя к другому мужчине и боялся, что ты нашла ему замену.
Я внезапно осознаю, что все люди — лжецы. Воспоминания, они как натюрморты, написанные десятью разными подмастерьями одного художника: кто-то благоволил голубой гамме, кому-то нравился красный; какие-то фрагменты резки, как у Пикассо, какие-то насыщенны, как у Рембрандта; что-то окажется на первом плане, что-то — на фоне. Воспоминания — в глазах смотрящего, а два взгляда на одну вещь никогда не совпадут.
В этот момент мне очень хочется быть рядом с Софи. Я хочу, чтобы мы разулись и побегали по красному песку, хочу повисеть с ней на турнике вниз головою. Хочу послушать анекдоты, которые она сама сочиняет, никогда не утруждая себя последней, ключевой репликой; хочу почувствовать, как она жмется ко мне, когда мы приближаемся к пешеходному переходу. Я хочу создавать новые воспоминания, а не искать старые.
— Мне надо домой, — обрываю я ее.
Мама встает проводить меня, но я говорю, что не стоит. Она замирает в нерешительности, но потом все же чмокает меня в щеку на прощание. Я не чувствую между нами никакой связи.
Я выхожу через боковую калитку и иду по гравийной дорожке к своему автомобилю. В этот момент к дому подъезжает грузовик. Из кабины выходит Виктор. Мы растерянно смотрим друг на друга.
— Делия, — говорит он, — я ничего не делал!
Я молчу.
— Погоди! — Он срывает бейсболку и прижимает ее к груди. — Я никогда бы не причинил тебе вреда! — заверяет он. — У Элизы больше не могло быть детей, я это знал и благодарил Господа за то, что она успела родить тебя. Я надеялся стать тебе отцом. Я понимаю, ты этого не помнишь, зато я помню превосходно.
Он смотрит на меня серьезными темными глазами, губы у него подрагивают. Он убежден в своей правоте. Я представляю, как бегала за ним и разбрасывала мелкие белые камешки у корней кактусов. В голове откуда ни возьмись всплывают испанские названия растений и животных: el pito, el mapache, el cardo, la garra del Diablo — дятел, енот, чертополох, дьявольский коготь.
— Ты была мне как родная дочь, grilla, — нарушает он затянувшуюся паузу. — И я любил тебя исключительно отцовской любовью.
Grilla…
Я смотрю, как он сажает лимонное дерево. Мне надоело танцевать вокруг него. Я хочу уже делать лимонад! «Долго еще?» — спрашиваю я. «Довольно долго», — отвечает он. Я сажусь и начинаю ждать. Я подожду. Он подходит и берет меня за руку. «Идем, grilla, — говорит он. — Ждать нам долго, давай чем-нибудь перекусим». Он усаживает меня к себе на плечи, поправляет, чтобы мне было удобнее. Его руки, как бабочки, порхают у меня между бедер.
Я дрожащей рукой отпираю дверцу машины.
— Делия, ты в порядке? — с тревогой в голосе спрашивает Виктор.
— Это слово, grilla… — Из горла вырывается лишь слабый писк. — Что оно значит?
— Grilla? — повторяет Виктор. — Это сверчок. Такое… как это по-английски?.. ласковое обращение.
Словно издалека я вижу, как моя голова чуть склоняется в кивке.
Неудивительно, что Эрик еще спит: на часах всего девять утра. Возле него на кровати лежит пустая бутылка. Он обнажен, но кое-где прикрыт скомканной простыней.
148 
