19 
— Отец тебе вечером объяснит. И перестань спорить.
Мальчишка раздраженно вздохнул, бросил на Шиба взгляд пса, жаждущего укусить, но сдерживаемого ошейником, и ретировался, сжав кулаки.
Бланш снова разлила чай. К ним подошла маленькая Энис и, усевшись на корточки у ног матери, принялась теребить своего кролика с картонной морковкой в лапах.
— Его зовут Банни, — сообщила она Шибу, который в ответ выдавил улыбку. — Он ест мог'ковку и пиг'ожки с вишневым джемом. И еще он умеет говог'ить, — с серьезным видом добавила она.
— Надо же! — поразился Шиб, который никогда не умел разговаривать с детьми.
Энис надавила на живот кролика, и тот механически проскрипел: «Я твой друг».
— Оставь месье Морено в покое, — велела Бланш.
— Тебя так зовут? — спросила Энис. — Месье Мо'гено?
— Леонар. Леонар-леопард. Господи, Шиб, ты спятил?
— Леона'г-леопа'гд? — повторила Энис, засмеявшись. — Но ты не похож на леопа'гда.
— Как это не похож? Р-р-р-р!
— Слышишь, Банни? — спросила Энис— Поздо'говайся с леопа'гдом!
— Я люблю морковку! — объявил Банни с японским акцентом.
В компании кролика, маленькой девочки и Дамы Червей не хватало только Безумного Шляпника, чтобы окружающий кошмар превратился в Страну Чудес.
— А где ты живешь, леопа'гд? — поинтересовалась Энис.
— В норе, в дальнем конце парка, — ответил Шиб.
— А где твоя ше'гсть?
— Она вся под одеждой.
— В'гешь, — подумав, сказала Энис— Лео-па'гды не пьют чай вместе с моей мамой.
Почему его не оставляет предчувствие, что все кончится очень плохо?
— Энис, успокойся, — повторила Бланш. — Вот, возьми бисквит для Банни. Она очень легко возбуждается, — добавила Бланш, обращаясь к Шибу.
Энис схватила бисквит и начала запихивать его в рот кролику, приговаривая: «Ешь, Банни, это вкусно, это мама дала!»
Шиб в душе все больше радовался, что не обзавелся семьей.
— Я больше не хочу вас задерживать, наверняка у вас еще много дел... — пробормотал он.
— Обычно в это время я слушаю по радио концерт классической музыки, — откликнулась Бланш. — Так что судите сами, насколько я занята.
Да уж, весело! А ты чего ожидал? Что она предложит тебе поплескаться в бассейне с Элилу вместо надувного матраса?.. Стоп! Возвращаемся к обычной беседе.
— Отец Дюбуа— ваш родственник? — спросил Шиб.
— Он двоюродный брат мужа, сын сестры его матери, Камиллы Дюбуа д'Анвер. Мне он тоже приходится родственником по линии двоюродной бабушки, Эжени Фонтэн д'Орон.
Опять эти дворянские имена. Чертова уйма дворян-католиков, связанных семейными и брачными узами... Ладно, ему-то что?..
— Он работает с трудными подростками, — продолжала Бланш. — Много времени проводит в разъездах. Это он занимался доставкой... для Элилу,.. Жан-Юг был так занят...
Может быть, заговорить о погоде? Но нет, уже поздно. Бланш поднесла к глазам платок и отвернулась.
В наступившей тишине Энис продолжала лепетать:
— Ну не плачь, Банни, ты тоже попадешь на небо! Мы все попадем на небо и уст'гоим там пикник вместе с Элилу!
Кошмар какой-то! Он наяву проваливался в чужой кошмар. Бьющаяся жилка на шее, дрожащие губы... Черт, нельзя оставлять ее в таком состоянии!
Шиб резко поднялся, и Энис испуганно отпрянула.
— Может быть... хотите.,, я позову Айшу? — пробормотал он, склонившись над Бланш и положив руку на спинку ее кресла, возле вздрагивающих плеч.
— Нет, все в порядке, спасибо.
Шиб выпрямился и снова сел на место, успев перехватить ледяной взгляд Шарля, устремленный на него. Мальчишка невинно захлопал глазами и сделал вид, что углубился в свои записи. Луи-Мари исчез. Аннабель была всецело поглощена своей электронной игрушкой.
— Ты плохой! — закричала Энис, колотя кролика головой о землю. — Плохой, плохой, плохой!
Не выпить ли нам еще чаю, а, Шиб? Он снова наполнил свою чашку, не глядя на Бланш. Она перестала плакать и скомкала платок в тонких пальцах — на одном из них поблескивало скромное обручальное кольцо. Сколько сейчас может быть времени? Шиб не осмеливался посмотреть на часы. Наконец ему удалось украдкой взглянуть на них. 18.22. Андрие, кажется, собирался вернуться к восьми вечера? Нет, невозможно, ему не выдержать столько времени рядом с этими нервными детьми и их убитой горем матерью. Шиб слегка пошевелился, собираясь подняться.
— Когда Леон утонул, я хотела покончить с собой.
Шиб почти рухнул обратно в кресло. Бланш произнесла эти слова, не поворачивая головы, словно обращаясь к папоротнику в горшке. Что ей сказать? Сознает ли она вообще его присутствие?
19 
