очень нудно 
50 
— У нас нет другого выбора.
— Лучше всего было бы сообщить в полицию. Все-таки речь идет об осквернении трупа,.. Это значит, что где-то поблизости скрывается самый настоящий маньяк.
— А я-то думал, мне одному мерещатся всякие ужасы.
— Шиб, если эту девочку действительно изнасиловали и убили, а теперь еще и украли ее труп, дело серьезное. Двум любителям тут не справиться... Черт, почему у тебя такие мутные глаза? Ты что делал вчера вечером?
— Ох уж эти медики! — вздохнул Шиб, потирая переносицу. — От них ничего не укроется... Итак, повторим еще раз: ты помощница Грега. Твой отец был полицейским. Ты специализируешься на расследованиях, связанных с детьми.
— А если Андрие спросит у меня лицензию?
— Во-первых, по новому закону тебе достаточно обычной справки из префектуры о роде занятий, а во-вторых, люди обычно забывают о таких вещах. Ты ведь не спрашиваешь диплом об образовании у своего парикмахера? Андрие знаком с графиней Ди Фацио, которая знакома со мной и которая рекомендовала ему Грега. А Грег, в свою очередь, рекомендовал тебя. Это замкнутая среда, в которую можно попасть только по чьей-то рекомендации. Так что на твой счет не возникнет никаких сомнений, тем более что ты умна и у тебя хорошие манеры.
— Ну ладно, допустим. А ты в таком случае кто? Специалист из отдела необычных пропаж?
Шиб пожал плечами. Он старался не поворачивать голову— любое движение вызывало сильнейшую боль. Что ж, он понимал, что они вполне могут облажаться. И что лучше было бы сообщить обо всем в полицию. Но он знал и то, что не собирается так поступать.
Андрие стоял перед часовней, осунувшийся, с покрасневшими глазами и припухшими веками. Его белый спортивный костюм был покрыт пылью. Шиб, облаченный в свой лучший парадный костюм, произнес, молясь про себя, чтобы его голос не дрогнул:
— Это Гаэль Хольцински, помощница месье Донателло. К сожалению, он уехал по делам в Италию. Но Гаэль весьма компетентна в делах, связанных с похищениями детей.
— Черт возьми, речь идет не о похищении детей! — резко сказал Андрие. — Искать нужно не педофила, а...
—... некоего, без сомнения, душевнобольного человека, осквернившего труп ребенка, — невозмутимо продолжила Гаэль, очень элегантная в своем розово-бежевом брючном костюме. Она говорила с изысканным аристократическим акцентом Нейи-Отей-Пасси[24]. — Расскажите, что произошло.
— Я пришел сюда примерно в половине двенадцатого утра, чтобы... чтобы повидать ее, и... ее не было!
Казалось, Андрие с трудом удерживается от рыданий. Он резко толкнул дверь часовни, и все трое вошли в прохладный сумрак.
Пустой стеклянный гроб возвышался на алтаре. Гаэль решительно проследовала к нему. Шиб шел за ней, сдерживая тошноту.
— Дверь не была закрыта на ключ? — поинтересовалась Гаэль, рассматривая необычный футляр.
— Нет. Кто же мог вообразить... Если бы мы только знали...
— Да, конечно. Вам не за что себя винить, — успокаивающим тоном сказала Гаэль, склоняясь над цепочкой засохших капелек на полу.
Она стояла спиной к Андрие, но Шиб заметил, как ее лицо неожиданно исказилось. Затем она выпрямилась и внимательно осмотрела каменный пол в других местах. Шиб невольно подумал, что она действует так уверенно, будто занималась расследованиями всю жизнь. Просто прирожденная ищейка!
— Вы не заметили следы шагов? — спросила она.
— На гравии? Но это невозможно.
— Что-нибудь странное? Может быть, какие-то предметы были передвинуты?
— Нет, все было как обычно, кроме... Кто-то открыл раку, и...
— Она все время стояла здесь?
— Да, возле статуи Франциска Ассизского.
Андрие указал на изящную деревянную статую святого. Шиб подумал: а почему гроб поставили на алтарь? В этом было нечто кощунственное.
— Ваша жена в курсе? — спросила Гаэль.
— Да. То есть... я не знаю. Я сказал ей, но... она приняла вчера на ночь мепронизим, поэтому сегодня...
— А дети? — перебила Гаэль.
— Шарль, кажется, слышал, как я звонил Морено.
Вот так. Морено. Без всякого «месье».
— Возможно, ему лучше пока ничего не говорить остальным, — заметила Гаэль.
— Да, я ему так и сказал. Ничего не понимаю, — продолжал Андрие словно про себя, стискивая кулаки.—Ничего!
— У вас есть враги?
— Враги?
— Люди, которые вас ненавидят? Озлобленные соседи, завистливые конкуренты?
— Нет, не думаю... И потом, вы можете представить себе неудачливого конкурента, который из мести похищает труп ребенка?
50 
