20 
Она слегка покраснела.
– Скажи мне, что ты думаешь об этой беременности? Удивлена? В ужасе? Или для тебя это полный жизненный крах?
Клэр прикусила губу, удивляясь про себя, насколько эгоцентричной она, должно быть, кажется ему.
– Знаешь, если честно, меня это очень волнует. И чем дальше, тем больше.
Он молча наблюдал за ней: она и в самом деле стала мягче и нежнее. Он улыбнулся про себя.
– Может быть, это оттого, что родится наш ребенок?
– Ну, в общем, да.
– Что ж, в таком случае у нашего ребенка есть шанс всю свою жизнь иметь двух родителей, а не одного. Как ты думаешь?
– Незапланированная беременность не очень хороший повод для брака. Я бы даже сказала, наоборот. Она может заставить двух людей, совершенно не подходящих друг другу, жить вместе…
– Мы с тобой, по-моему, очень даже подходим друг другу в некотором смысле, – и он скользнул по ней взглядом с такой насмешкой, от которой у нее не осталось сомнений в том, что он имеет в виду. Да, они действительно очень хорошо подходили друг другу в постели.
Клэр стиснула зубы и постаралась не глядеть на него, чтобы опять не поддаться очарованию его красивого, сильного тела, скрытого под джинсами и тельняшкой, его волос темно-медового цвета, его открытой шеи, его мускулистых рук… Она сделала над собой усилие, чтобы не вспоминать, что эти руки могут делать с ней.
– Возможно, но…
– Возможно? – передразнил он. – Ты помнишь, как мы в последний раз занимались любовью?
– Конечно. Но это не является достаточным условием для брака. По-моему, вы с Сериной хорошее тому подтверждение.
Он лениво усмехнулся.
– Если ты ревнуешь, то напрасно. Для меня все это давно ушло в прошлое.
Она уставилась на него, осознавая, что его первая фраза задела ее за живое.
Он не сказал больше ни слова, и это неприятно поразило ее, поскольку с беспощадной ясностью высветило ей самую суть волновавшей ее проблемы. С одной стороны, ей не хватало проницательности, чтобы понять, почему его первый брак не удался, а Лаклан, казалось, не имел ни малейшего желания посвящать ее в детали, а с другой – она никак не могла проникнуть в его сердце и прочесть там интересующие ее подробности.
Поэтому Клэр не оставляло чувство, что он намеренно позволил ей увидеть лишь одну часть себя, а все остальное, возможно, будет скрыто от нее навеки – не потому, что она недостаточно проницательна, а потому, что он не хочет, чтобы она увидела его целиком.
Еще у нее было такое чувство, будто во всем виноват его эмоциональный шок от предыдущего брака. В результате она с ужасом обнаружила, что, в то время как она, без сомнения, была сильно влюблена в него, у нее не было ни малейших доказательств его живой заинтересованности в ней.
Она сомневалась в нем! Если бы она не забеременела, это могло бы длиться вечно или до тех пор, пока ему бы не надоело, но он никогда бы не позволил ей задуматься об истинной сути их отношений.
Клэр поднялась.
– Знаешь, Лаклан, проблема в том, что, возможно, я больше приспособлена для того, чтобы быть матерью-одиночкой.
– Я знал, что твой карьеризм рано или поздно даст о себе знать, – сухо отозвался он. – Только как ты себе это представляешь – иметь ребенка и одновременно быть таким занятым юристом, каким ты, без сомнения, являешься?
Она не позволила себе обидеться ни на его слова, ни на проблеск высокомерия в его глазах и холодно рассказала ему о Сью Симпсон, не называя ее.
– Понятно. Ты не теряла времени, пока я был в отъезде.
– Ну что ты. Сама судьба привела ее к порогу моего офиса. К тому же это моя самая близкая подруга.
– Замужем?
– Нет. Но какое это имеет значение?!
– Я просто представляю себе, как ты создаешь союз девушек-карьеристок.
Это был последний удар, который ее самообладание не выдержало. Внезапно она почувствовала такой гнев, что чуть было не дала ему пощечину, но в самый последний момент овладела собой. Он насмешливо наблюдал за ней.
– Похоже, мы немного повздорили, не так ли, Клэр? Очень жаль, потому что вторые три месяца беременности всегда самые легкие и счастливые. Например, ты уже избавилась от своих утренних недомоганий или очень тщательно скрываешь их.
– Ну и что? – с опаской спросила она.
– Да и опасность выкидыша всегда больше в первые три месяца.
– Я знаю.
– В самом деле? Сейчас ты цветешь, но приготовься к тому, что последние три месяца будут настоящим испытанием. Ты станешь тяжелой и неповоротливой. Тебе постоянно будет хотеться в туалет, на лице появятся пигментные пятна. Будет болеть сердце, лодыжки распухнут, а спать станет страшно неудобно, потому что ребенок будет ворочаться внутри и постоянно давить совсем не туда, куда надо.
20 
