27 
Он сам сообщил ее персоналу об их скором браке и о ее беременности, сам распорядился насчет свадьбы, сам дал объявление в местную газету.
На следующий день в офис посыпались звонки от клиентов с поздравлениями.
Сразу после свадьбы они несколько дней провели в Розмонте, а потом решили отправиться на побережье. Клэр была очень рада предстоящему отпуску. Прохаживаясь по анфиладам своего нового дома, она никак не могла поверить, что все это и в самом деле скоро станет ее. И даже простые, искренние слова Мей, поприветствовавшей ее в качестве новой родственницы, не принесли Клэр ни радости, ни облегчения. Она чувствовала себя не то чтобы лишней, а, скорее, незаконно присваивающей себе чужое.
Было решено поселиться в Розмонте. Лаклан даже разрешил ей переделать в усадьбе все так, как ей нравится, а ее старую квартиру не продавать и оставить в качестве летней резиденции.
Единственное, чего он не делал за эти последние десять дней, – так это не занимался с ней любовью. Как раз незадолго до их свадьбы начался сезон сбора грецких орехов, и ему пришлось крутиться как белка в колесе, чтобы везде успеть, все сделать, за всем проследить, все организовать. У него не было даже времени, чтобы на недельку уехать куда-нибудь вместе с Клэр. Он должен был находиться на плантациях.
Но это было не единственное, что беспокоило ее, когда они стояли лицом друг к другу в гостиничном номере. Она вспоминала тот взгляд, которым они обменялись за минуту до того, как началось бракосочетание. Помимо чудовищной энергии, пронзившей ее, в этом взгляде было что-то неожиданное – неужели это был огонек торжества? Нет, ей, должно быть, показалось.
– Клэр? – тихо позвал Лаклан. – Тяжелый день, не правда ли? – раздался его голос прямо над ее ухом, и его руки легли на ее шею, массируя усталые мышцы.
– Не знаю.
– Чувствуешь себя похищенной?
– Как ты догадался?
– Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. Кстати, ты была потрясающей невестой.
– Беременной, – скривилась она.
– Это никого не волновало, меня – меньше всего.
– А ты, кажется, торжествовал…
– Так и было.
Она удивленно подняла на него глаза. Он засмеялся.
– По-твоему, я не имею на это права?
– Вообще-то это звучит не очень…
– Ну и что же. Если честно, когда я увидел тебя в церкви рядом с собой – такую красивую, такую настороженную, носящую моего ребенка, – я подумал, что наконец-то добился тебя. Так что я и в самом деле торжествую.
У нее перехватило дыхание.
– Более того, – продолжил Лаклан, внимательно смотря на ее лицо. Он по-прежнему массировал ей шею.
– Да? – спросила она.
– Я терпел воздержание почти два месяца, моя дорогая. Я как человек, умирающий от голода и жажды, а ты, если не считать одного-единственного случая, не проявила по отношению ко мне ни малейшего сострадания.
– Ты не особенно заботился о том, чтобы прекратить свое воздержание.
– Да, но я ведь не знал, хотела ли ты меня и было ли все еще у тебя то чувство неправильности. Может, ты собиралась продолжать это воздержание и после свадьбы – откуда я знал? И в то же время я так скучал по тебе!
– Э… знаешь, все совсем не так, правда.
Он иронически поднял бровь.
– Что совсем не так?
– Я боялась… – колебалась она. – Знаешь, ты один раз сказал, что я приношу тебе радость такой, какая я есть. Но не уверена, что останусь такой, какой ты меня знал прежде. Возможно, никогда уже не стану прежней.
– Клэр, ты серьезно?
Она с важным видом сцепила руки.
– Ты себе даже не представляешь, на что это похоже.
– Ты уверена, что не стыдишься перемен?
– Я – нет, но мужчины…
– Ты знаешь о нас не так уж много, – прервал он.
– Я знаю кое-что о мужчинах и о том, что бывает с ними, когда это происходит.
Он улыбнулся.
– Если ты говоришь о тех подонках, про которых пишут в ваших юридических учебниках, – возможно. Но я просто умираю от желания не только видеть тебя, но и прикасаться к тебе – такой, какой ты стала. Именно поэтому мы сейчас здесь – чтобы вернуться к тому, что единственно важно, – быть самими собой рядом друг с другом.
Она закрыла глаза и прижалась к нему.
– В этом вопросе я не могу не согласиться с тобой. Но должна предупредить: я изменилась.
И она блаженно вздохнула.
– Ну, как это было? – спросил он через некоторое время.
– Вполне пристойно и довольно правильно. Особенно для того, кто так долго умирал от желания.
27 
