6

В тот день в аудитории, как обычно, было пустовато. При желании в ней уместилось бы человек сто, но сейчас можно было насчитать не больше двадцати студентов. К тому же большинство из них сидело в задних рядах – либо для того, чтобы после проверки присутствующих сразу же улизнуть, либо чтобы без помех заниматься своими делами.

Особенно мало было студентов с математического. Можно даже сказать, что, кроме Исигами, не было никого. Курс лекций, посвященный истории естественных наук, не пользовался популярностью.

Исигами и сам не испытывал особого интереса к лекции, но по своей неизменной привычке занял второе место слева в первом ряду. На любой лекции он сидел на этом месте или где-то поблизости. Посередине ряда он избегал садиться, чтобы иметь возможность сохранять критический подход к тому, что слышит с кафедры. Он знал – сколь бы выдающимся ни был преподаватель, отнюдь не все, что он говорит, заведомо истинно.

Обычно он сидел в полном одиночестве, но в этот день едва ли не впервые за ним разместился другой студент. Исигами не обращал на него внимания. Надо было успеть закончить до прихода преподавателя. Склонившись над тетрадью, он весь ушел в решение какой-то задачи.

– Ты тоже большой поклонник Эрдёша?

Исигами не сразу понял, что вопрос обращен к нему. Только удивление, что в аудитории нашелся человек, знающий имя Эрдёша, заставило его приподнять голову. Он обернулся.

Прямо за ним сидел, подперев рукой щеку, какой-то парень с лохмами до плеч, в расстегнутой на груди рубахе. На шее болталась золотая цепочка. Лицо в общем-то знакомое. Кажется, с физического отделения.

Нет, это не мог быть тот, кто только что обратился к нему, решил Исигами, как вдруг длинноволосый парень, продолжая подпирать рукой щеку, сказал:

– Решать по старинке, на листочке бумаги, не всегда удобно. У новых технологий есть свои преимущества.

Голос был тот же.

– Ты знаешь, чем я занимаюсь? – удивился Исигами.

– Дай-ка взглянуть, не люблю подсматривать. – Длинноволосый парень указал пальцем на стол Исигами.

Исигами вновь опустил глаза на свою тетрадь. Страницы были исписаны формулами, но до решения еще далеко, всего лишь наметки. Если парень с одного взгляда понял, чем он занимается, значит, он и сам когда-то уже подступался к этой задаче.

– Ты тоже пытался решить? – спросил Исигами.

Длинноволосый парень наконец-то отнял руку от щеки и улыбнулся:

– Я придерживаюсь принципа не делать того, в чем нет необходимости. Недаром я на физическом отделении. Мы, физики, всего лишь используем теоремы, которые разрабатывают математики. Так что доказывать их – ваше дело.

– Но тебя эта задача интересует? – Исигами взял в руки свою тетрадку.

– Только потому, что доказательство уже найдено. Нет вреда в том, чтобы знать то, что доказано. – Он посмотрел Исигами в глаза и продолжал: – Проблема четырех цветов доказана. Любую карту можно раскрасить в четыре цвета.

– Не любую.

– Ну конечно. Есть ограничение – плоскую или сферическую.

Речь шла об одной из самых известных математических проблем. Ее сформулировал еще в 1879 году Артур Кейли: «Можно ли раскрасить четырьмя цветами любую карту, расположенную на плоскости или на шаре?» Потребовалось почти сто лет, чтобы решить эту задачу: доказать, что раскрасить возможно, или же придумать карту, на которой подобное невозможно. Доказательство нашли ученые из Иллинойского университета – Кеннет Аппель и Вольфганг Хакен. Используя компьютер, они установили, что любую карту можно свести к вариации одной из ста пятидесяти основных карт, а после доказали, что все эти карты могут быть раскрашены четырьмя цветами. Это было в 1976 году.

– Я не считаю это доказательство исчерпывающим, – сказал Исигами.

  26