очень нудно 
40 
Изо всех сил я боролся со своей слабостью. Я дышал как можно глубже, в надежде, что это поможет мне подняться. И постепенно это удавалось, хотя сесть я все еще не мог.
Неожиданно я услышал шаги за дверью. Кто-то приближался к моей комнате. Я снова затаил дыхание.
Да, кто-то торопливо идет по коридору. Торопливо, но по-кошачьи мягко. Вот уже слышен шорох одежды. Нет, шли не сюда. Кто-то раскрыл сёд-зи[30] в дальней комнате и вышел на веранду. Вот он остановился с той стороны окна, прямо напротив меня.
Я закрыл глаза и замер. Сердце выпрыгивало из груди, лоб покрылся испариной.
Секунда, вторая…
Сёдзи, разделявшие комнату и веранду, открылись, кто-то проник в комнату. Чуть приподняв веки, я разглядел не одну, а две фигуры и обомлел: в комнату вошли Коумэ и Котакэ. Одна из них держала в руках старинный фонарь.
Старухи были в черном, на запястьях четки из хрусталя. И к моему удивлению, обе опирались на трости.
Стараясь двигаться бесшумно, они подошли к изголовью, держа перед собой фонарь, присели на корточки и стали внимательно всматриваться в меня. Я конечно лее сразу закрыл глаза.
– Ишь, как крепко спит, – сказала одна.
– Средство, значит, эффективное. Хо-хо-хо!.. – басом расхохоталась другая.
– Котакэ-сан, погляди, вспотел как!
– Не иначе переутомился. Слышишь, дышит тяжело.
– Даже жалко его. В какие только переплеты не попадал…
– Думаю, порции, что мы всыпали, вполне достаточно. Вряд ли он скоро проснется.
– Да уж! Послушай, сегодня полнолуние. Пора молиться.
– Да, пора.
Коумэ и Котакэ с фонарем в руках вышли из комнаты на веранду, я услышал щелчок: они закрыли сёдзи снаружи.
К этому моменту способность двигаться вернулась ко мне, я вскочил с постели.
Что это было? Приснилось?
Нет, то был не сон. Я же слышу шаркающие шаги по веранде, окружающей дом, вот старухи идут в уборную, сёдзи отражают свет фонаря и их движущиеся фигурки…
За комнатой, которую мне отвели, находилась кладовая с деревянным полом, набитая всяким хламом: корзины со старой одеждой, сундук с разнообразной утварью, даже никому не нужные доспехи и бамбуковый паланкин покойного хозяина. Коумэ и Котакэ, похоже, направились именно туда. Зачем?
Я упоминал уже о том, что сбоку от моей постели висели на стене две маски – безобразный лик женщины, персонажа театра Но, и какое-то мифическое существо с красной шерстью. Я заметил, что, когда старухи вошли в кладовую, глаза женской маски засветились, словно позади стояла горящая свеча и пламя ее мерцало, то разгораясь, то почти угасая. Я с недоумением глядел на глаза маски, но быстро догадался, почему они светятся: за маской в стене было отверстие, через которое и проникал свет фонаря, принесенного в кладовую бабками-близнецами.
Кое-что прояснилось, но сердце по-прежнему отчаянно колотилось. Я встал с постели и осторожно подошел к токономе, но тут в кладовой что-то упало, и глаза маски сразу же перестали мерцать – значит, погас фонарь.
Меня пробрала нервная дрожь.
Я попытался проанализировать происходящее. Прежде всего, я пришел к выводу, что Коумэ и Котакэ добавили в чай не яд, а снотворное. И сделали они это для того, чтобы я не увидел, как они направляются в эту таинственную кладовую. Но что им понадобилось там поздней ночью?
Я осторожно включил свет, бесшумно выскользнул из комнаты и проник в кладовую; она находилась сразу за токономой. Абсолютная темень.
– Бабушки! Вы тут? – негромко окликнул я.
Ответа, разумеется, не последовало, впрочем, я и не ожидал его. Решительно дернув шнур, включил свет. Как я и предполагал, ни Коумэ, ни Котакэ в кладовой не оказалось. Кроме маленькой дверцы в туалет и выхода на веранду, никаких других дверей я не обнаружил. Окошечко в северной стене было зарешечено снаружи. На веранде я с бабушками не столкнулся. Куда же они исчезли?
Снова тревога овладела мною.
Я не сомневался, что где-то здесь должен быть потайной ход. Косвенно на это указывали свидетельства Харуё и Хэйкити.
Так, вспомним! Хэйкити рассказывал, что, когда ночевал в гостиной, чувствовал чей-то пристальный взгляд. Очень может быть, что прежде, чем появиться в гостиной, кто-то через потайной ход проникал в кладовую и смотрел оттуда сквозь отверстие за маской.
Я осторожно подошел к стене, за которой была токонома, снял висевшее на ней зеркальце и действительно обнаружил в стене маленькое отверстие. Глянул в него – вся гостиная была как на ладони.
40 
