51 
Вот тогда Тед Хейм и вспомнил об «Эйр-Америка» – «чартерной» авиакомпании, базирующейся в Бангкоке и более чем тесно связанной с ЦРУ.
Из Бейрута снова хлынул целый поток телеграмм: сначала в Вашингтон, затем в Бангкок. На следующий день у Теда вновь появился аппетит. «Эйр-Америка» сказала «о'кей», только у нее недоставало самолетов, и следовало подождать два-три дня, пока «Локхид С-130 Геркулес» заберет оружие из Анкары и доставит в Бангкок, где его, оказывается, ждут. Опять же по чистой случайности оказалось, что маршрут самолета будет проходить прямо над Курдистаном и что подобные винтовые аппараты наиболее подходят для десантирования.
Официально самолет не должен был пролетать над территорией Ирака, поскольку эта страна запретила нарушать свое воздушное пространство всем самолетам, не принадлежащих к Международному агентству воздушных сообщений.
Штраф мог составлять более миллиона долларов, но в некоторых случаях ЦРУ не считало деньги.
Итак, обратный отсчет начался. Сидя в своем кабинете с видом на Бейрутский залив, Тед Хейм ломал голову над тем, готов ли к операции сам Малко. Однако это могло обнаружиться только в последний момент, когда было бы уже поздно исправлять ошибки... В душе Хейм восхищался храбростью «темных» агентов, часто лезущих прямо в волчью пасть. Для того, чтобы согласиться на такую работу, нужно было исповедовать философию оправданного безумия. Ведь все, что так долго замышлялось и так тщательно готовилось, могло рухнуть в один миг, К тому же, если Малко раскрыли, это стало бы известно далеко не сразу.
«О, величие и жестокость невидимой войны!» – подумал Хейм, протирая внезапно запотевшие очки.
* * *
Унылую полудрему, в которую был погружен Малко, развеял скрежет выдергиваемых гвоздей.
Поначалу он еще протестовал, кричал, стучал головой о деревянную крышку, но, видя полное равнодушие остальных, обреченно умолк. Что толку кричать? Гюле не из тех, кого можно уговорить. Сквозь стены своей деревянной тюрьмы он слышал негромкие звуки: курды болтали между собой и изредка смеялись.
Малко не мог определить, сколько прошло времени. Наверное, несколько часов, поскольку он уже успел проголодаться. Мысли его пребывали в полном беспорядке. Ему приснилось, что он лежит в постели с Амаль, и это сразу же напомнило ему о прекрасной Александре и о Лиценском замке. Как он мог бросить все это и приехать сюда только затем, чтобы подохнуть на дне грязной реки!
Крышка ящика поднялась, и Малко заморгал глазами: прямо над его импровизированным гробом висела керосиновая лампа. Те же курды, которые сунули его в ящик, так же равнодушно помогли ему выбраться и перерезали его путы.
Первым, кого увидел Малко, был Джемаль Талани, стоявший рядом с Гюле. Курд улыбнулся Малко, словно желая успокоить его.
– Она мне обо всем рассказала, – с ходу произнес Джемаль. – Я, конечно, подозревал, что ты хочешь съездить на север не только ради репортажа, но такой дерзкой операции даже представить себе не мог. Я тобой восхищаюсь!
Малко ровно ничего не понимал.
– Он поручился своей жизнью за вашу, – объяснила партизанка. – И умрет вместо вас, ели вы нас предадите. Он ведь не может уехать из страны.
Джемаль натянуто улыбнулся.
– По-моему, произошло недоразумение, – сказал он Малко. – Гюле сильно нервничает: ее ищут баасисты. Они назначили за ее поимку вознаграждение в десять тысяч динаров. Оставаться в Багдаде для нее равносильно самоубийству.
– Но почему она обвиняет меня в предательстве? – спросил Малко.
– У тебя есть подозрительные знакомые, – ответил Джемаль. – И вообще твой рассказ поистине удивителен. Я-то теперь тебе верю... Но се можно понять. Так вот, она согласна остаться здесь еще на неделю.
Курды принялись за еду. Гюле пригласила Малко и Джемаля разделить с ними трапезу. Они сели по-турецки, причем Гюле расположилась между ними. Она прижалась к Малко бедром и улыбнулась ему.
Непредсказуемая женщина! Еще два часа назад она готова была хладнокровно лишить его жизни... Малко с жадностью набросился на шашлык и кефир, сжевал предложенный вместо десерта зеленый лук.
– Как же ты догадался приехать? – спросил он Джемаля.
– Интуиция подсказала, – ответил курд. – Когда ты не пришел в ресторан, я сразу заподозрил неладное... Хорошо, что я знал, где тебя искать. Труднее всего оказалось убедить Гюле. Она утверждала, что ты уже мертв.
В этой пещере Али-Бабы европейские костюмы обоих мужчин выглядели почти неприлично, резко контрастируя с турецкими шароварами и кривыми кинжалами. Гюле вытерла о китель испачканные жиром пальцы и громко рыгнула. Женственности в ней было сейчас не больше, чем в головорезе из Иностранного легиона. Потянувшись, она улеглась на холщовые мешки. Джемаль сделал знак Малко:
51 
