очень нудно 
102 
– Объявление? – спросила она. – Это не ее стиль.
– Ты что-то говорила о расчетной книге?
Подошла Дебора:
– Она должна быть тут.
Дебора достала из ящика расчетную книжку и папку. Сначала Сент-Джеймс открыл папку и, нахмурившись, пробежал глазами по списку фамилий и адресов, в основном лондонских. Самый дальний адрес – в Брайтоне. Тем временем Линли осматривал ящики.
– Что это?
Вопрос был задан Сент-Джеймсом скорее себе самому, однако Дебора ответила:
– Сначала мы думали, что это список клиентов. Конечно же, такого не может быть. Даже если бы тут не было женщин, все равно трудно представить, чтобы…
Она умолкла, и Сент-Джеймс поднял на нее взгляд. Щеки у Деборы были пунцовые.
– Слишком их много?
– Ну, она, правда, пометила, что это еще не клиенты. Сначала мы подумали, что она составила список… А потом открыли папку и увидели… Я хочу сказать, каким образом проститутка составляет клиентуру? Языком? – Дебора покраснела еще сильнее. – Господи, отвратительный получился каламбур?
Сент-Джеймс хмыкнул:
– Как ты думаешь, что она делала с этим списком? Рассылала адресатам брошюры?
Дебора коротко рассмеялась:
– Понятия не имею. Все время мелькают какие-то мысли, но я не могу ни на чем остановиться.
– А я думал, ты уже поняла, что она не была проституткой. Это всем ясно.
– Но что-то было в ней, в ее разговоре, в ее лице…
– Наверно, нам придется забыть о ее внешности.
Линли вместе с леди Хелен уже стоял перед шкафом. Достав с верхней полки четыре шляпные коробки, он открыл их и поставил на пол, после чего склонился над одной, разбирая ворох бумаг. В конце концов он вынул из бумажного гнездышка парик. Длинные черные волосы. Линли покрутил его, надев на кулак.
Дебора застыла на месте. Хелен вздохнула.
– Отлично! – сказала она. – Тина носит парик? Как же мало нам о ней известно, да и это, если не считать свидетельства Деборы, может оказаться неправдой. Химера, а не женщина. Накладные ногти. Накладные волосы. – Она поглядела на комод. Что-то, видимо, пришло ей в голову, потому что она подошла к нему, вытащила ящик и стала перебирать белье. Потом вынула черный бюстгальтер. – Все накладное.
К ним присоединился Сент-Джеймс. Он взял парик у Линли и, поднеся его к окну, раздвинул шторы. Волосы были натуральные.
– Деб, ты знала, что на ней парик? – спросил Линли.
– Конечно же нет! Откуда мне было знать?
– Парик высшего качества, – заметил Сент-Джеймс. – Если не знать, то ни за что не догадаешься.
Он стал пристально рассматривать его, пробежал пальцами по подкладке и почувствовал прикосновение волоса, но не выпавшего из парика, а другого, более короткого, который принадлежал владельцу и зацепился в сетке. Вынув его, Сент-Джеймс поднес его к свету, после чего отдал парик Линли.
– Саймон, что это? – спросила леди Хелен.
Ответил он не сразу. Сначала еще раз посмотрел на волос, зажатый в пальцах, постепенно осознавая, к каким выводам его подталкивает этот волос. Только одно объяснение имело смысл, и только одно объяснение решало загадку исчезновения Тины Когин. Однако он не сразу изложил свою версию.
– Дебора, ты надевала его?
– Я? С какой стати?
Взяв чистый лист белой бумаги, он положил на него волос и поднес к свету:
– Волос рыжий.
Сент-Джеймс поглядел на Дебору. Удивление в ее глазах сменилось пониманием.
– Это возможно? – спросил он, поскольку только она видела обоих и только она могла подтвердить его догадку.
– Ох, Саймон. Яне очень в этом понимаю. Не знаю. Правда не знаю.
– Но ты же видела ее. Разговаривала с ней. Она дала тебе питье.
– Питье, – повторила Дебора и бросилась вон из квартиры.
Всем было слышно, как грохнула о стену дверь ее квартиры.
– В чем дело? – спросила леди Хелен. – Не думаешь же ты, что Дебора имеет к этому отношение. Женщина меняет внешность. Инкогнито. Все просто и ясно. Она хотела жить инкогнито. Она пряталась.
Сент-Джеймс положил листок бумаги на стол. Сверху положил волос. Снова и снова он слышал это слово. Инкогнито. Инкогнито. Потрясающая шутка.
– Господи, – прошептал он. – Она же всем, с кем встречалась, говорила. Тина Когин. Тина Козин. Это же анаграмма.
В комнату влетела Дебора, потрясая фотографией, которую она привезла из Корнуолла, а в другой руке держа карточку с записью рецепта. То и другое она отдала Сент-Джеймсу:
– Переверни.
Это ему было не нужно. Он и без того знал, что почерк будет один.
102 
