очень нудно 
108 
– Зачем ты искал меня? – спросил Линли.
Питер, уронив руки, уставился в пол.
– Ты же мой брат, – устало проговорил он.
У Линли был такой вид, словно у него, живого, вынули сердце.
– Зачем ты все это делаешь, Питер? Зачем? Господи, зачем?
– Какая разница?
Сент-Джеймс услышал полицейскую сирену. Быстро они добрались. Впрочем, у них сирены и огни. И он заговорил торопливо, стремясь узнать худшее:
– Рядом с диваном лежит серебряный флакон. Это Сашин?
Питер коротко рассмеялся:
– Вряд ли. Будь у нее серебро, она бы давно его продала.
– Она никогда не показывала его тебе? Ты не видел его среди ее вещей? Она никогда не говорила о нем?
– Никогда.
Время вышло. Сирена уже визжала вовсю, потом стало тихо. Сент-Джеймс подошел к окну и, отодвинув занавеску, увидел две полицейские машины с мигалками, две – без мигалок и один фургон, припарковавшийся за «Бентли», которые заняли почти всю улицу. Ребятишки разбежались, бросив свои ворота из мешков с мусором.
Констебль в форме, который остался внизу, привязывал полицейскую ленту к перилам и потом к электрическому столбу, а остальные вошли в подъезд. Так как Сент-Джеймс сам служил в Скотленд-Ярде, то многих офицеров он знал в лицо или по имени. Два человека были из отдела уголовных преступлений, двое из команды осмотра места преступления, один фотограф и один патологоанатом. Так как для них было необычно выезжать всем вместе, то ясно, что их поставили в известность о том, что звонил коллега. Наверно, поэтому Линли позвонил к себе в Главное управление, а не в районный – бишопсгейтский – участок. Стремясь к тому, чтобы Питер осознал последствия смерти Саши Ниффорд, он все же не собирался бросать брата на произвол судьбы. Одно дело – дать зарок неучастия. Совсем другое – оставить брата без поддержки в ситуации, когда расследование могло пойти неведомым путем. Потому что, если Питер знал о наркотике, если он дал наркотик Саше, если он даже помог ей с уколом, рассчитывая уколоться самому после возвращения из магазина… Сент-Джеймс отлично понимал Линли. Это разные степени участия в убийстве. И Линли постарался, чтобы дело поручили команде, которой он доверял. Поэтому он позвонил в свое управление. Сент-Джеймсу стало любопытно, кто же на Виктория-стрит звонил в бишопсгейтский участок и объяснял, почему Скотленд-Ярд берет на себя чужие функции.
Поднимавшихся по лестнице офицеров полиции Линли ждал возле двери.
– Здравствуйте, Энгус, – сказал он человеку, возглавлявшему группу.
Детектив-инспектор Энгус Макферсон, дюжий шотландец, обычно носил такие мятые костюмы, что можно было подумать, будто они служат ему заодно пижамами. Он кивнул Линли и подошел к дивану. Другой офицер – женщина – последовала за ним, доставая из сумки блокнот и из нагрудного кармана – ручку. Детектив-сержант Барбара Хейверс была напарницей Макферсона. С обоими Сент-Джеймс был знаком.
– Что у нас тут? – пробурчал Макферсон. Он потрогал простыню и оглянулся на свою команду, столпившуюся в комнате. – Томми, вы ничего тут не трогали?
– Только простыню. Она была укрыта ею.
– Я укрыл ее, – сказал Питер. – Думал, она спит.
У сержанта Хейверс брови недоверчиво поползли на лоб. Она сделала запись в блокноте. Потом посмотрела на Линли, на его брата, на тело Саши на диване.
– Я пошел купить яйца. И хлеб, – сказал Питер. – Когда я вернулся…
Линли встал за спиной брата и положил руку ему на плечо. Этого было достаточно, чтобы он успокоился. Хейверс вновь поглядела на них.
– Когда вы вернулись? – не выказывая никаких чувств, спросила она.
Питер посмотрел на брата, словно прося его о поддержке. Сначала языком, потом зубами он тронул верхнюю губу.
– Она уже была такой, – сказал он.
У Линли побелели костяшки пальцев, сжимавших плечо Питера. Очевидно, что сержант Хейверс обратила на это внимание, так как она тихонько фыркнула, не испытывая ни женской симпатии к Томасу Линли, ни приятельского сочувствия к нему. Она вновь сосредоточила свое внимание на диване, когда Макферсон о чем-то тихо и скороговоркой сказал ей, после чего сделала несколько пометок в блокноте.
Закончив с предварительным осмотром, Макферсон подошел к Линли и Питеру и отвел их подальше, пока патологоанатом надевал перчатки, чтобы приступить к осмотру трупа. На все про все у него ушло минут десять, после чего он сказал несколько слов Хейверс и присоединился к офицерам, осматривавшим комнату.
108 
