очень нудно 
40 
Дэвис повесил куртку на деревянную вешалку на длинной ноге — она начала заваливаться набок, он поймал, поставил на место и долго еще пытался заставить непослушную конструкцию стоять на месте. Джоан Бертон выглядела сегодня просто великолепно. Под белым халатом у нее виднелась шелковая блузка, вздымавшаяся там, где ей и положено. Волосы были забраны назад, резинка на затылке растягивалась под их тяжестью. Он представил себе, как эта полоска резины лопается и темные густые волосы волнами падают ей на плечи и касаются лица, то завешивая его, подобно вуали, то вновь приоткрывая. Он даже не сразу заметил, что она расстроена.
— Конечно, Джоан? Что-то случилось?
— Помнишь Джастина Финна?
Дэвис был уверен, что паника не отразилась на его лице, но предпочел сесть и спрятать под стол трясущиеся колени.
— Разумеется, помню. Что-то не в порядке?
— Боюсь, что так. — С этими словами Джоан закрыла дверь кабинета и уселась на ближайший стул. Она держала в руке пластиковую папку, на корешке которой была наклеена белая бумажка. XLT-4197 — код Джастина Финна.
Из сотен номеров, присвоенных клонам в его клинике, Дэвис помнил только этот.
— С ним все хорошо?
— У ребенка все отлично. Это в клинике контроль ни к черту.
— Так что же произошло?
— Я только что проводила проверку — ему ведь исполнилось пять лет — и обнаружила непростительную ошибку. Когда я о ней доложу, тебе точно придется туго — нам всем, но тебе в большей степени.
Боже мой! Пятилетняя проверка. Дэвис знал, что это должно случиться.
Но именно сегодня, в это утро, он был к проверке совсем не готов.
— Рассказывай, — поторопил он, все еще надеясь что-нибудь придумать. Так бывает, решения иногда приходят сами собой. Жалко только, что с Дэвисом такое уж очень редко случается. Ему лучше удаются всякие хитрые проекты. Он из тех людей, кто умеет все планировать заранее.
Понизив голос, Джоан начала:
— Этот мальчик оказался не тем, за кого мы его выдавали. Его ДНК не совпадает с ДНК донора. И вообще ни с одним из наших доноров, представляешь? Я не имею ни малейшего понятия, откуда он взялся.
Дэвис молчал. Пусть лучше говорит Джоан, думал он. Она ненавидит молчание. С того самого дня, как она появилась в их клинике, Дэвис заметил: именно она всегда готова ответить на вопрос, пока другие медлят.
— Это просто какой-то кошмар. Как ты думаешь, как такое могло произойти? — спросила она и тут же сама ответила: — У меня есть одно предположение. Возможно, дисциплинарная комиссия к нему прислушается и обойдется выговором и штрафом, но вот как родители отреагируют и что предпримут — бог его знает. Вдруг они подадут на нас в суд? Помнишь, как та пара из Виргинии несколько лет назад? Господи боже мой! Ладно, в общем, я стала просматривать папки с документами и обнаружила, что как раз когда Финнов готовили к имплантации, мы уволили одного молодого лаборанта, после того как он несколько раз серьезно напортачил. — Она перевернула странички блокнота. — Вот: опоздания, плохие отзывы, отвратительное отношение к своим обязанностям, жалобы медсестер, жалобы пациентов. Через полгода его привлекли за распространение дури — он продавал подросткам синтетические наркотики, метилфентанил или еще какую-то дрянь. Я его не слишком хорошо помню, а вот Пит, кажется, даже выступал на суде. Припоминаешь?
— М-да, припоминаю. — Дэвис действительно помнил того парнишку. Тогда это казалось до ужаса серьезной проблемой — речь ведь шла о репутации клиники. Над ними нависла угроза потери лицензии. Но Джоан права. Та история — ничто по сравнению с нынешней.
— Так или иначе, я не могу доказать, что он имеет к этому какое-то отношение — пока не могу, — но если покопаться, наверняка выяснится, что у него был доступ к образцам, и этого может оказаться достаточно для объяснений по делу. Так мне кажется.
Дэвис лихорадочно размышлял, пытаясь при этом изобразить отсутствующий взгляд, что позволяло, с одной стороны, тянуть паузу, а с другой, — делало еще более весомым все, что он скажет потом. Джоан предлагала отличный выход. Пытаясь разгадать тайну, она нашла объяснение куда более убедительное, чем правда. Сейчас, когда его поймали, Дэвис чувствовал себя последним дураком и лентяем из-за того, что не оставил ложных следов, которые привели бы к мнимому обвиняемому. Искушение воспользоваться шансом и свалить все на этого бесшабашного паренька, который и так уже сидел за решеткой, было очень велико. Если врача признают виновным в незаконном клонировании, последствия будут для него поистине разрушительными: потеря лицензии, возможно, тюрьма, позор. А тут — осужденный торговец наркотиками. Что ему обвинение в халатности? Так, мелочь.
40 
